Многодетная семья: современная и дореволюционная. Воспитание детей в российской империи

Развитие внутрисемейных отношений в период Российской империи: Дворянская семья

Работу выполнил:

Преподаватель:

Калининград 2011

Дворянская семья

Список литературы

Дворянская семья

Среди дворянства рано утвердилось правило женатым детям жить отдельно от родителей, благодаря чему среди них уже в XVIII в. безраздельно преобладала малая семья. Это объяснялось сначала обязательностью (до 1762 г.), а затем необходимостью государственной службы для всех совершеннолетних мужчин. Но внутрисемейные отношения как в составных, так и в малых дворянских семьях строились на тех же принципах: на иерархизме, всевластии главы семьи, на зависимости функций, прав и обязанностей члена семьи от пола и возраста, на господстве общих семейных интересов над индивидуальными, на приоритете роли, которую играет человек в семье и обществе, на слабой автономии семьи от общества и на огромном значении общественного мнения для семьи. Дети подчинялись родителям, жены - мужьям. Это казалось необходимой и незыблемой основой общественного порядка. Известный русский историк XVIII в. И. Н. Болтин писал в 1788 г.: «Природа учинила жену, подвластную мужу. Давши жене равные права правам мужним в противность законов природы, превращается домашнее устройство в нестроение, тишина и спокойствие - в молву и мятеж. <...> Хотеть сделать мужа и жену равными есть противоборствие порядку и природе, есть буйство, бесчиние, безобразие. <...> Государственная польза требует, чтобы жена была подчинена мужу; требует того польза сочетавшихся и польза их детей и домашних».

В дворянских, как и в крестьянских, мещанских и купеческих, семьях, а также в школах преобладало суровое отношение к детям, в большой чести были физические наказания. Подобное отношение к детям в период их воспитания и обучения в лучших сочинениях XVIII в. оправдывалось тем, что «детская натура по существу зла и что необходима усиленная борьба с заложенными в душе ребенка зачатками пороков», что дети, воспитанные в строгости, «более наклонны будут к добру». «Отец мой чрезвычайно был к детям своим строг и взыскателен, и я в жизнь свою ничего так не боялся, как гнева отца моего», - засвидетельствовал В. Н. Геттун (1771-1848), родившийся на Украине в семье помещика и ставший впоследствии крупным чиновником. В воспитании «главным принципом было держать детей в черном теле», подтверждает Е. А. Сабанеева (1829-1889), выросшая в помещичьей семье среднего достатка. Известный писатель граф В. А. Соллогуб (1813-1882), вспоминая свое детство в богатой дворянской семье, говорит о том, что «в то время любви детям не пересаливали. <...> Их держали в духе подобострастия, чуть ли не крепостного права, и они чувствовали, что созданы для родителей, а не родители для них». Разумеется, в каждой семье дети росли и воспитывались по-разному, так, как казалось правильным их родителям. Существовали семьи, где детей баловали, предоставляя им большую свободу, но они были немночисленны - общий дух времени откладывал свою печать на обращение с детьми в большинстве семей. Сказанное о трудном детстве в дворянских семьях как будто противоречит хорошо известным классическим художественным произведениям, имеющим автобиографический характер, таким как «Детство» Л. Н. Толстого (1852), «Детские годы Багрова внука» С. Аксакова (1856) и др. Но, как показал американский историк А. Уачтел, это были псевдоавтобиографии, в которых отражено не столько истинное положение детей, сколько дворянский миф о прошедшем золотом веке, когда все было прекрасно.

Телесные наказания применялись к детям и в дворянских семьях, преимущественно к мальчикам, но более всего в школах. Начиная с XVII в. и до 1860-х гг. телесные наказания считались главным воспитательным средством. О жестоких телесных наказаниях в Морском кадетском корпусе в конце XVIII-начале XIX в. пишет в своих воспоминаниях декабрист В. И. Штейнгейль: «Способ исправления состоял в истинном тиранстве. Капитаны, казалось, хвастались друг перед другом, кто из них бесчеловечнее и безжалостнее сечет кадет. Каждую субботу подавались ленивые сотнями, и в дежурной комнате целый день вопль не прекращался. Один прием наказания приводил сердца несчастных детей в трепет. Подавалась скамейка, на которую двое дюжих барабанщиков растягивали виновного и держали за руки и за ноги, а двое со сторон изо всей силы били розгами, так что кровь текла ручьями и тело раздиралось в куски. Нередко отсчитывали до 600 ударов и более, до того, что несчастного мученика относили прямо в лазарет». В лучшей школе Петербурга 1830-х гг. - Аннинском училище «кроме многих легких наказаний за леность и шалости, - вспоминал его ученик В. Я. Стоюнин, - пользовались и другими, более чувствительными - обыкновенным сечением, карцером и сечением по ладоням. К двум первым прибегали редко, зато последнее было почти в ежедневном ходу». О широкой распространенности телесных наказаний говорят следующие данные. В 1858 г. в 11 гимназиях Киевского учебного округа из 4109 учеников телесному наказанию подвергся 551, или 13%, в одной гимназии - даже 48% учеников.

Между матерями и дочерьми и между отцами и сыновьями было мало истинной любви и эмоциональной привязанности, преобладали отношения идентификации и руководства. В идеале - брак по любви, в жизни - по указанию родителей, которые, однако, принимали во внимание прежде всего семейные интересы и материальные выгоды и во вторую очередь - склонности детей. В некоторых, в том числе переводных с французского языка, руководствах для женщин, которым русские дамы особенно доверяли, рекомендовалось: «...девица, желающая быть супругой, не должна опираться на столь слабый тростник, как страсть, любовь, отвергающую всякий порядок, обещающую земной рай своим слепым последователям». На первом месте при заключении брака находились не чувства или даже не интересы жениха и невесты, а интересы двух семей, поскольку брак являлся соглашением не двух человек -жениха и невесты, а двух семей, двух родов. Такой подход к браку был типичным для дворян, начиная от бедных и кончая титулованными и императорскими особами.

Но указ Петра I о запрещении принуждать к вступлению в брак тем не менее соблюдался. У детей спрашивали согласия и приватно, и публично и, как правило, его получали. А. Т. Болотов в подробностях описывает в своих мемуарах сватовство, помолвку и свадьбу своей дочери в 1793 г. Он и его жена два дня добивались согласия дочери на очень перспективный с точки зрения фамильных связей и материальных выгод брак, так как «не хотели ее неволить». Но что могла ответить девушка, если с женихом не была знакома, а лишь несколько раз его видела? Естественно, дочь ориентировалась на мнение родителей. В первый день, по словам Болотова, «дочь не имела от жениха отвращения и почти выттить (выйти замуж. - Б. М.) за него согласилась». На второй день «наконец, сочтя, что по стечению всех обстоятельств оказывалось, что была на сие воля Господня, и предавшись на Его святой произвол, решилась она изъявить свое согласие и дала слово». О формальном соблюдении требования согласия жениха и невесты на вступление в брак писали и юристы, указывая многочисленные способы, которыми пользовались родители при давлении на детей.

При добровольно-принудительном характере заключения браков отношения супругов лишались любви и сильной привязанности, были слабо эмоционально окрашены. Применительно к XVI-XVII вв. американская исследовательница Е. Левин считает, что понятия любви и эмоциональной привязанности между супругами были чужды русским в то время (надо за метить: западным людям - почти в той же мере). Сам Болотов был жертвой такого брака, но все его дети в матримониальных делах пошли по стопам родителя. Он жаловался в своих записка х, что после его свадьбы в 1765 г. «свычка наша (с женой. - Б. М.) шла очень медленными стопами <...> Но что всего важнее, то к самому себе не мог я от ней (иметь. - Б. М.) ни малейших взаимных ласк и приветливости». Его надежда найти в жене человека, с которым бы он мог «разделять все свои душевные чувствования и все радости и утехи в жизни, сообщать обо всем свои мысли, заботы и попечения, пользоваться советами и утешениями», не сбылась. Такого человека он, однако, нашел в своей матери. И это было общим правилом. Женщина, не имевшая глубокой эмоциональной привязанности к своему мужу, находила ей компенсацию в любви к сыновьям, но не к дочерям, которых она была обязана наставлять, учить, но не любить. Такие же отношения были характерны и для русских императорских семей.

Возможно, мужчины, которым позволяли средства, находили выход в бигамии, другие - в интимных связях со своими крепостными девушками, что, несмотря на запрещение закона, было довольно распространено. Некоторые помещики не довольствовались одной любовницей и заводили целые гаремы.

Отсутствию глубоких эмоциональных привязанностей между родителями и детьми способствовали способы воспитания и образования дворянских детей. В зажиточных семьях сразу после рождения ребенок переходил на попечение кормилицы и нянек. С 5-7 лет к нему приставляли домашних учителей и гувернеров. Затем он поступал в какое-нибудь учебное заведение, по окончании которого мужчины шли на службу, а женщины выходили за муж. В бедных дворянских семьях до поступления в учебное заведение воспитанием и образованием занимались сами родители. Для дворян в XVIII в., так же как для крестьян, мещан и купцов, самостоятельная жизнь начиналась рано. Как правило, всякое учение заканчивалось к 16 годам, если образование продолжалось за границей, - к 18-20 годам. С этого возраста молодые люди вступали на поприще, какое кому предназначалось по положению и образованию, - военное, гражданское, придворное. «В 15 лет уже оканчивалось воспитание мальчиков, - писал крупный чиновник Ф. Ф. Вигель (1786-1856). - Полагали, что они уже всему выучены, и спешили их отдать в службу, чтобы они ранее могли выйти в чины». Гражданская служба могла начинаться еще раньше - с 13-14 и даже с 10 лет. Дети бедных дворян и чиновников нередко были вынуждены заниматься какой-нибудь канцелярской работой с детского возраста. Эта традиция XVII в. просуществовала до начала XIX в., постепенно отмирая по мере повышения требований к служебной годности чиновников. Но 16-18 лет считались нормальным возрастом для начала службы и в первой половине XVIII в.

Зависимость детей от родителей и значение родственных, фамильных связей имели столь большое значение, что даже после женитьбы взрослые дети, которые, как правило, жили отдельно от родителей, обязаны были считаться с их мнением, принимать важные решения после совета с ними, демонстрировать им свою любовь, преданность и покорность. Таковы были правила, и нарушение их влекло за собой потерю доброго имени в обществе и лишение наследства, которое при нормальных обстоятельствах переходило к женщинам после смерти матери, к мужчинам - после смерти отца, но в конечном счете зависело от завещания.

Как видим, дворянская семья строилась на тех же принципах, что и семьи крестьян и торгово-промышленного населения города. Она так же была интегрирована в дворянскую корпорацию, как крестьянская семья - в общину, мещанская - в мещанское, купеческая - в купеческое общество. Но между дворянской семьей и семьями простого народа существовали различия. Господство главы семьи в дворянских семьях носило утонченный, просвещенный характер. Детей физически наказывали, но не столь сильно, как в крестьянских или мещанских семьях. Однако как просвещенный абсолютизм не переставал быть абсолютизмом, так и просвещенный авторитаризм оставался авторитаризмом. Известный юрист М. А. Филиппов считал, что положение женщин и детей в семьях привилегированных сословий ничем практически не отличалось от положения крепостных: во всех важных вопросах они должны были получать согласие-благословение главы семьи. Лишь в семьях, где женщины имели значительную собственность и в материальном отношении были абсолютно независимы от своих мужей, они имели самостоятельность. Но это были немногочисленные семьи богатых и знатных фамилий.

Второй существенной особенностью дворянских семей являлось то, что в течение XVIII в. дворянство постепенно отказывалось от традиционных русских обрядов и принимало европейские ритуалы семейной жизни. Возьмем, к примеру, свадьбу. Известный бытописатель А. Терещенко заметил в 1848 г.: «Обряд свадеб боярских, дворян и простого звания был весьма долгое время единообразно общий и отличался только пышностью». Но начиная с царствования Петра I обряды стали быстро европеизироваться. «В царствование Елизаветы изменились свадьбы еще более, а ныне дворянство и простое сословие отправляет их совершенно отдельно (по -разному. - Б. М). Дворянство, особенно живущее в столицах, в больших городах, заимствуя иностранные обыкновения, отчуждалось от отечественных <...> Венчание сопровождается пышным поездом, а свадьба заменяется нередко бальною музыкою и роскошным вечерним угощением <...> Вообще едва остались следы прежних свадеб между дворянством, и должно сказать к чести купеческого сословия, особенно простого, что оно бережет еще предания старины». Однако случилось это далеко не сразу. В 1760-е гг. в дворянских семьях еще практиковался обычай публичной проверки целомудрия невесты путем демонстрации простыни. После застолья молодые удалялись, а гости дожидались свидетельства целомудрия, чтобы поздравить невесту и ее родственников. «Сие обыкновение почиталось так свято, - свидетельствовал А. Т. Болотов, - что и помыслить было невозможно о преступлении оного».

Во второй четверти XIX в. русское образованное общество захватили идеи просвещения и романтизма, которые поднимали значение личности, женщины, любви, детей в жизни человека. Тогда же появились журналы для женщин, и вопрос о женской эмансипации впервые стал предметом внимания русского общественного мнения. Под влиянием новых идей внутрисемейные отношения в дворянских семьях мало-помалу начали гуманизироваться. По свидетельству Е. П. Яньковой (1768-1861) - представительницы богатого и культурного дворянства, отношения между родителями и детьми в 1850-е гг. решительно отличались от того, что было в конце XVIII-начале XIX в. «В то время дети не бывали при родителях неотлучно, как теперь, и не смели прийти, когда вздумается, а приходили поутру поздороваться, к обеду, к чаю и к ужину или когда позовут за чем -нибудь. Отношения детей к родителям были совсем не такие, как теперь; мы не смели сказать: за что вы на меня сердитесь, а говорили: за что вы изволите гневаться <...> Мы наших родителей боялись, любили и почитали. Теперь дети отца и матери не боятся. В наше время никогда никому и в мысль не приходило, чтобы можно было ослушаться отца или мать и беспрекословно не исполнить, что приказано», дети не смели при родителях сесть без разрешения, отвечали не иначе, как стоя, и т. д. «Такого панибратства, как теперь, не было; и, право, лучше было, больше чтили старших, было больше порядка в семействах и благочестия <...> Теперь все переменилось». Особенно сильно изменились отношения между матерями и дочерьми. Лишенные возможности найти применение своим силам на общественном поприще, образованные дворянские женщины стали активно заниматься воспитанием и образованием своих дочерей, так как образование мальчиков по традиции было прерогативой отцов и выбранных последними домашних учителей и учебных заведений. Уже в середине XI X в. влияние матерей оказалось очень существенным: они поощряли дочерей к отходу от традиционно уготованной роли женщины, замкнутой в среде семейных отношений, пробуждали в них интерес к общественной и политической жизни, воспитывали в дочерях чувство личности, самостоятельности. Плоды такого воспитания сказались через 10-20 лет: русское революционное движение привлекло в свои ряды десятки женщин из привилегированного класса.

В пореформенное время процесс демократизации семейных отношений пошел значительно быстрее, так как получил поддержку в общественном мнении и в правительственной политике по женскому вопросу. Педагогическая наука, а вслед за ней и общественное мнение выступили реши - тельными поборниками партнерских, гуманных отношений между родителями и детьми. Ребенок больше не рассматривался как существо, наполненное злыми чувствами и помыслами, которые следовало вышибать из него строгим наказанием. Книга В. Н. Жук «Мать и дитя», посвященная пропаганде новых отношений между родителями и детьми с первых лет жизни ребенка, в течение 1880-1914 гг. выдержала 10 изданий. Большой популярностью пользовались книги Е. И. Конради и П. Ф. Каптерева,205 посвященные той же проблеме. Телесные наказания были запрещены в школе и вытеснялись из семьи. По мнению некоторых педагогов, в 1860-1870-е гг. родители в своем либерализме зашли так далеко, что забыли о всякой дисциплине.

«Прежде (в крепостное время. - Б. М.) воспитывали только страхом. Служебные отношения низших к высшим, крепостных к господам, детей к родителям-все сдерживалось только страхом, боязнью прогневать власть имеющего и получить за это возмездие. Никто не думал, чтобы приучить ребенка или подчиненного исполнять свою обязанность из сознания долга, общественной необходимости, из уважения и любви к личности власть имеющего. Вселять страх было единственным стремлением начальства и родителей, чтобы сдерживать в узде детей и подчиненных, чтобы заставлять их повиноваться и выполнять обязанности. В освободительный период родители поняли, что страх плохой воспитатель, и гнушались внушать его своим детям. Многие не понимали в то время, что, изгоняя из воспитательной практики страх, необходимо ввести последовательную дисциплину и необходимо обращать особенное внимание на развитие в ребенке деликатности и уважения к близким».

В пореформенное время в педагогической науке и общественном мнении укрепилась идея, что между отношениями в семье и отношениями в обществе существует тесная связь и невозможно исправлять одно, не исправляя другого. «Семья есть микрокосм того общества, которое ее создало, и потому между обществом и семьей существует самая тесная солидарность, - считал популярный в пореформенное время публицист Н. В. Шелгунов. - Каждая семья настолько дурна или хороша, насколько дурно или хорошо создавшее ее общество. Созданная сама обществом, она в свою очередь воспитывает для него членов, и в этом заколдованном круге вращается воспитание». Отсюда большое внимание уделялось положению в семье не только детей, но и женщины, гармоническим отношениям между супругами. Изменяющийся менталитет образованного русского общества оказывал положительное влияние на демократизацию отношений в семье, на превращение патриархальных семей в эгалитарные, в которых отношения между супругами строятся на основе равенства. Подтверждение этому мы находим во многих мемуарах. «Прежнего страха перед отцом дети уже не испытывали, - отмечала О. П. Верховская (1847-?). - Никаких розог, никаких наказаний, а тем более истязаний не было и в помине. Очевидно, крепостная реформа оказала свое влияние и на воспитание детей».

Однако не следует преувеличивать степень демократизации отношений да же в семьях интеллигенции. Например, известная общественная деятельница конца XIX-начала XX в. А. К. Черткова (1859-1927) пишет в воспоминаниях о своих родителях: «Отец во всех своих вкусах, привычках, отношениях к людям, женщинам, детям скорее был азиат, чем европеец», он считал, что «девочек наказывать нельзя, а мальчиков нужно, иначе из них выходит „размазня": когда бьешь с умом, за дело, всегда впрок идет». Он признавался дочери, что когда служил офицером, то бил солдат «в морду». Утрата девственности до брака по-прежнему считалась предосудительной, и на этой почве совершались преступления. В 1880 г. петербуржец, занимавший значительный пост в страховом обществе, и его жена убили мужчину, соблазнившего последнюю в бытность ее гувернанткой. Мотив - месть за утрату девственности. Известный художник К. Коровин (1861 - 1939) рассказывает в своих воспоминаниях, как он с братьями побил свою сестру за «прелюбодеяние», и все знакомые и родственники были согласны с суровым наказанием, включая саму девушку. Патриархальные отношения доминировали и в императорских семьях. Например, Александр III был «суров по отношению к своим детям: решительно ни в чем не сносил ни малейшего противоречия». Вероятно, только в семье Николая II под влиянием его жены произошел переход к отношениям, «свойственным мещанскому немецкому семейству», хотя он и старался подражать своему отцу даже в житейских мелочах.

Весьма архаичная черта брачно-семейно-сексуальных отношений даже среди дворянства и интеллигенции заключалась в том, что они не рассматривались как личное дело каждого человека, а являлись отношениями публичными или общественными, что выражало глубокую преемственность с XVII в. Это хорошо видно из того факта, что адюльтер, кровосмешение, бисексуализм, неуважение к родителям, злоупотребление родительской властью, аборт и некоторые другие проступки или виды отклоняющегося поведения вплоть до 1917 г. рассматривались как уголовные преступления, т. е. как преступления против общества и общественного порядка, а не как частные дела. Таким образом, даже среди немногочисленной элиты русского общества брачно-семейные отношения вплоть до 1917 г. сохраняли многие черты традиционного семейного порядка. Русская художественная литера тура дает многочисленные примеры существования пережитков патриархально-авторитарных отношений в семьях дворян и интеллигенции в конце XIX-начале XX в.

Во второй половине XIX в. популярным сюжетом было сравнение положения женщины по закону и обычаю, т. е. в семьях городского сословия и дворян, с одной стороны, и в семьях крестьян - с другой. Некоторые современники-юристы приходили к выводу, что обычай обеспечивал большие личные права крестьянке, чем закон - горожанке. Среди историков мнения также разделились. В действительности все зависит от того, какой аспект иметь в виду. С точки зрения имущественных и наследственных прав, возможностей получения образования, защищенности от притеснений мужа преимущество было на стороне дворянок и женщин из городского сословия, с точки зрения права на работу крестьянки, как в значительной мере и мещанки, имели больше прав, но по необходимости это право являлось обязанностью работать и в доме, и в хозяйстве. Во внутрисемейных отношениях женщины из привилегированных слоев имели преимуществом более гуманное с ними обращение - по крайней мере в прессе и литературе не слышно жалоб на избиение женщин мужьями как постоянном факте семейной жизни. Но женщины из высшего и среднего дворянства до середины XIX в. сравнительно мало общались со своими детьми и не наслаждались в полной мере радостями материнства; лишь во второй половине XIX-начале XX в. отчуждение между родителями и детьми постепенно исчезало; оно отчасти со хранилось только в очень богатых семьях. Напротив, воспитание детей до 7 лет у крестьян и городских сословий являлось обязанностью исключительно женщин. Но, по-видимому, обремененные тяжелой работой по хозяйству и большим количеством детей, женщины низших классов не испытывали особых радостей материнства.

Другой спорный вопрос состоял в оценке положения женщины в семье в России и западноевропейских странах. И здесь мнения разделились. Одни отдавали предпочтение законодательству и практике в России, другие - на Западе. «Иностранцев всегда поражало то сравнительно более выгодное положение, в которое поставлена как законом, так и общими нравами и обычаями русская женщина, несмотря на общую отсталость нашего законодательства в деле гарантий личных прав граждан», - отмечал известный юрист И. Г. Оршанский. Если разделить вопрос о правовом положении женщины на отдельные аспекты, то оказывается, что в XIX-начале XX в. русские женщины перед западноевропейскими имели единственное преимущество в правах собственности и наследования.

Список использованной литературы

дворянский семья брак

1. Миронов Б. Н. - Социальная история России периода империи (XVIII-начало XX в.) В 2 Т. – 2003. Т 1.

Введение

Декреты «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов гражданского состояния» от 18 декабря 1917 г. и «О расторжении брака» от 19 декабря 1917 г. ознаменовали собой начало новой эпохи в отечественной семейной политике. Основное изменение состояло в отстранении Церкви от решения вопросов заключения и расторжения браков и ведения книг состояния и передача этих функций государству.

Как известно, основа семейной политики любого государства — это закон, правовые нормы. Однако, «отношения семейные, т. е. супружеские и родственные, по натуре своей физико-нравственного свойства, и возникают, равно как и существуют, помимо всякого права» , поэтому регулирование брачно-семейных отношений сложно уже в силу двойной природы брака — нематериальной и материальной его сторон.

В дореволюционной России эти области были поделены между Церковью и государством.

Семейное право дореволюционной России прошло долгий путь развития и выросло из русского обычного права, византийских светских законов, церковного права и европейского законодательства.

В статье мы попытаемся:

сравнить доли участия Церкви и государства в семейной политике Российской империи начала XX в.;
выявить принципы семейной политики того времени, какие меры принимались государством и Церковью для решения поставленных задач;
определить, достигала ли семейная политика в царской России своих целей.

История вопроса

В XIX — начале XX в. вопросами семейной политики интересовались ученые-правоведы, историки, философы, писатели, церковные, общественные и государственные деятели:А. И. Загоровский, М. Ф. Владимирский-Буданов, С. В. Пахман, К. А. Неволин, Д. И. Мейер,К. П. Победоносцев, В. И. Сергеевич, В. И. Синайский, Г. Ф. Шершеневич, А. Д. Способин,С. П. Григоровский, А. Л. Боровиковский, Л. Н. Толстой, В. В. Розанов, И. В. Гессен, Н. С. Суворов,А. А. Дернов, Е. Е. Голубинский, Н. Л. Дювернуа, Л. И. Петражицкий и многие другие.

Большой исторический материал был накоплен Н. М. Карамзиным, М. М. Щербатовым,В. О. Ключевским, С. М. Соловьевым, И. Е. Забелиным, М. М. Богословским.

В советское время интерес к брачно-семейному законодательству Российской империи, конечно же, упал, т. к. оно строилось на понятиях, принципиально отличных от утопических идей о семье и браке. Теоретики марксизма-ленинизма опирались на работы Платона, Т. Мора, Т. Кампанеллы, Р. Оуэна, Ш. Фурье, А. Бебеля, Д. Вераса, К.-А. де Сен-Симона, в которых вопросам семьи в будущем идеальном обществе уделялось большое внимание.

В этот период к исследованию семьи до революции 1917 г. ученые подходили в основном с этнографических либо с чисто исторических позиций, занимаясь типологией древнерусской семьи и проблемами определения статуса супругов. Имеются в виду работы Б. А. Рыбакова,Б. Д. Грекова, И. Я. Фроянова, С. В. Юшкова, В. Л. Янина.

Современные исследователи, как правило, рассматривают большие исторические периоды в развитии института брака в России. В последние годы появился ряд работ и учебных пособий, посвященных правовому регулированию семейных отношений в досоветской России, в которых рассматривается период конца XIX — начала XX в. Тем не менее, несмотря на наличие трудовА. М. Нечаевой, М. В. Антокольской, Н. С. Нижник, А. Ю. Колинько, этот период остается одним из наименее разработанных.

Демографы также уделяют мало внимания семейной и демографической политике дореволюционной России начала XX в., их интересуют исключительно вопросы брачности, рождаемости, смертности, реже — миграции населения. Семейной политикой данного периода сейчас занимаются прежде всего историки и даже математики — Б. Н. Миронов, Ю. М. Гончаров,С. А. Нефедов.

Государство и Церковь

Чтобы составить представление о семейной политике Российской империи начала XX в. следует сперва рассмотреть, каким установлениям подчинялась жизнь дореволюционной семьи. Каковы были доли участия Церкви и государства в семейной политике, кто брал на себя главную функцию регулирования норм семейного права? И сильно ли отличался закон от применения его на практике, исполнялся ли он?

Под семейной политикой обычно подразумевается комплекс мер, направленных на поддержку и защиту семьи, создание условий для реализации её функций. Однако важно отметить, что при обращении к семейной политике дореволюционной России мы не можем использовать это понятие современной науки, не расширив его: семейная политика в то время также была нацелена на сохранение традиционных семейных ценностей, исторически сложившихся условий жизни семьи, её автономности (независимости семьи от государства).

В статье мы будем в первую очередь опираться на издание «Свода законов Российской империи» (далее «Свод») , куда в X том — «Свод законов гражданских» — вошло семейное право, а в добавленный позже XVI том — гражданское судопроизводство.

Первое издание «Свода» в пятнадцати томах вышло в 1832 г. под редакцией М. М. Сперанского, туда были сведены все нормы, извлеченные из ранее действовавших актов. Хотя «Свод» был создан для удобства, он получил высочайшую конфирмацию и тем самым приобрел статус закона .

До 1832 г. специального кодекса гражданского права в России не было. Издание «Свода», регулярно дополнявшегося новыми нормами, оставалось главным источником гражданского права вплоть до конца правления Николая II .

Согласно закону, в Российской империи гарантировалась свобода вероисповедания (I, ст. 67, 81; X, ст. 90) , тем не менее основной религией было православие (I, ст. 62). Императором могло быть лицо только православного исповедания (I, ст. 63), и он являлся верховным защитником и хранителем догматов господствующей веры и блюстителем правоверия (I, ст. 64).

«В этих статьях наших законов оставляется за Государем Императором церковное верховенство по отношению к господствующей религии» . Однако «права самодержавной власти касаются предметов церковного управления, а не самого содержания положительного вероисповедания, догматической и обрядовой её стороны» .

Тем самым подчеркивалось, что Церковь занимала подчиненное положение в государстве, однако её законы оставались непреложными и для самого царствующего монарха. Именноглава государства служил защитником и опорой православия, хранителем традиций, а его семья — образцом семейного союза.

Правовые понятия о браке и семье сложились в России главным образом на основе византийского светского и церковного права. В свете этого традиционные семейные ценности опирались на христианские понятия, брак рассматривался правом как «акт религиозный по преимуществу» .

Правоведы были единодушны в том, что

«Свод гражданских законов <…> отсылает к определениям церковного права и тем как бы признает, что брак есть учреждение, которое столько же, если не более, относится к каноническому праву, сколько и к праву гражданскому» .

Жизнь дореволюционной семьи подчинялась в большей степени установлениям Церкви, без участия Церкви не проходило ни одно важное событие в семье. Именно Церковь регистрировала рождения и смерти, заключение (X, ст. 25–33) и расторжение (X, ст. 37–561) браков, вела статистику (X, ст. 28, 34, 35, 78).

Так на начало XX в. выглядело свидетельство о записи в метрическую книгу о рождении подданного Российской империи, выдаваемое духовной консисторией. Сами книги хранились в приходских церквях. Свидетельство заверялось несколькими уполномоченными лицами консистории, прикладывалась печать, уплачивался гербовый сбор. (Фото из архива авторов.)

В то же свидетельство при необходимости вносилась запись о дате и месте венчания первым и последующими браками (если они имели место), что заверялось уже печатью церкви, в которой совершалось бракосочетание. (Фото из архива авторов.)

Вопросами брака и развода занимались духовные суды (X, ст. 24, 33, 38, 73), кроме случаев, подлежащих ведению гражданских или уголовных судов (X, ст. 24, 33, 53). (Здесь надо пояснить, что суды гражданские занимались исключительно имущественной стороной брака.)

Законы о браке повторяли евангельские заповеди. Согласно «Своду» супруги обязаны были жить вместе (X, ст. 103), ср.:

«…да прилепится [муж] к жене своей» (Мф. 19, 6) .

Поддержка супругами друг друга в их совместной жизни была возложена на них самих, а не на государство, Церковь или какой-либо общественный институт (X, ст. 106, 107), ср.:

«Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (Гал. 6, 2).

В основе закона лежали христианские идеи, ибо супруги-христиане не только «одна плоть», они близки друг другу и по духу, «близки Кровию Христовою» (Еф. 2, 13):

«Муж обязан любить жену свою как собственное тело, жить с нею в согласии, уважать, защищать, извинять её недостатки и облегчать её немощи» (X, ст. 106).

«Жена обязана повиноваться мужу своему как главе семейства, пребывать к нему в любви, почтении» (X, ст. 107).

Известный канонист Н. А. Заозерский довел эти положения права до их логического завершения, соглашаясь с позицией видного швейцарского правоведа и государственного деятеля И.-К. Блюнчли в том, что:

«1) религия, поколику она не есть продукт государства, то и по существу своему независима от него; 2) религия исполняет человека божественным духом и соединяет бессмертную душу с Богом.

Посему она никаким образом не есть какое-либо отношение человеческого права, но по существу своему принадлежит вечному и духовному царству, о котором Христос сказал, что оно не от мира сего» .

Брачный союз, таким образом, выступал в глазах верующей части населения как этап к вечной жизни в ином мире, считался священным и нерушимым; ср.:

«…что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мф. 16, 6).

«Кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует, и женившийся на разведенной прелюбодействует» (Мф. 19, 9).

Однако важно подчеркнуть, что на практике многие гражданские законы не выполнялись или «обходились». К началу XX в. общество секуляризировалось, а суды часто выносили мягкие приговоры.

Например, в законе говорилось, что «родители не имеют права на жизнь детей, и за убийство их судятся и наказываются по уголовным законам» (Х, ст.170), однако известно, что «в 1910-е гг. только в Москве совершалось около 10 тысяч абортов в год. Менее 1% женщин, сделавших аборт, предстали перед судом, причем в 75% случаев они были оправданы» . Историей зафиксировано множество подобных примеров.

Тем не менее, когда государство пыталось совершенствовать семейное законодательство, чтобы, например, укрепить правовой статус наименее защищенных членов общества, оно сталкивалось с недовольством консервативно настроенного большинства. Подданные Российской империи, согласно свидетельству многих историков, были привержены сохранению традиционного уклада жизни и патриархальных ценностей, любые новации рассматривали как посягательство на автономность семьи.

Уже к началу XX в. некоторые правоведы (например, А. И. Загоровский) стали полагать, что семейные отношения в значительной степени публичны , уже в меньшей степени руководствуясь нравственно-религиозными соображениями, а сообразуясь с естественным порядком вещей.

Однако историками права признавалось, что семейные отношения —

«по существу своему чужды сфере гражданского права. Сам граф Сперанский чувствовал, что понятие об отношении слишком шатко, чтобы основать на нем систему права, и заменил его понятием о союзе » .

Союз предполагает совершенно иной уровень отношений, нежели имущественные. Можно добавить, что Церковь считает брак, подразумевая особую его природу, таинством .

В результате к началу XX в. брачное законодательство сохранило в нетронутом виде строгую нравственно-религиозную основу законов о личных отношениях супругов, а либеральные правоведы добились множества уступок в сфере имущественных отношений супругов.

С ростом имущественных прав увеличивались и права личности, однако процесс этот к началу XX в. только начинался .

К вышесказанному важно добавить, что

«русская церковь не играла и не стремилась играть той роли, которую играла западная церковь. Русские монархи никогда не испытывали на себе влияния папских булл, и православная церковь всегда оставалась подчиненным учреждением в государстве. Это сознание своей зависимости от государства церковь наблюдала и в деле брака» .

Ещё при Петре I церковь превратилась в один из органов государства и с тех пор не воспринималась отдельно от него. Но, несмотря на то, что в начале ХХ в. она слабо справлялась с отведенной ей функцией защиты и регулирования семейной жизни, несмотря на отсутствие цельной позиции и политики внутри самой Церкви, она (возможно, неосознанно) выполняла ещё одну очень важную роль — сдерживала вмешательство государства в жизнь семьи. И нельзя сказать, что государство не стремилось занять место Церкви в жизни семьи (взять контроль на себя), такие попытки делались.

В наше время семья ослаблена, она деструктурирована (вместо полной семьи получила распространение неполная), потеряла автономию и целиком зависит от государства. «Бу фера» в виде нравственно-религиозных ценностей между ней и государством нет. Нет традиционных нравственных ориентиров и в сознании большинства людей. То, что раньше запрещалось и наказывалось (например, прелюбодеяние и блуд), многими уже считается в порядке вещей.

Это не означает, что в императорской России все было гладко — далеко не так. Однако демографические последствия утери традиционных семейных ценностей и автономии семьи мы уже начали ощущать.

Семья и нравственность

Некоторые правоведы конца XIX — начала XX в. выделяют не только религиозную, но и нравственную основу как основополагающую в семейном праве. Например,А. И. Загоровский выделял пять «элементов брака»: естественный (физиологический), нравственный (этический), экономический, юридический и религиозный .

В «Энциклопедическом словаре» Брокгауза и Ефрона приводится определение права в одном из курсов Регельсбергера:

«Правовой порядок есть произведение человеческого духа… продуктзаложенного в людей нравственного побуждения к порядку в совместной жизни и образующегося в обществе разумного понимания жизненных отношений, моральной, экономической и социальной цели этих отношений. Право есть разумно-нравственное регулирование общественной жизни».

Под нравственностью мы также понимаем принятие на себя ответственности за свои поступки. Подразумевается, что нравственность основана на свободной воле, поскольку нравственным может быть только свободное существо. Следовательно, мы признаем, что нравственность есть внутренняя установка индивида действовать согласно своей совести и/или согласно своим принципам.

Законы в Российской империи, как мы увидим ниже, были достаточно жесткими и регулировали в том числе и внутренний распорядок жизни в семье. Однако важно подчеркнуть, что, при всей кажущейся жесткости, во многих случаях они оставляли возможность для нравственного выбора человека.

Супруги

Характер личных отношений между супругами находится в тесной зависимости от общего культурного состояния народа, его исторических и национальных особенностей. Не являлась исключением и Российская империя.

В «Своде» были зафиксированы взаимные и особенные права и обязанности супругов.

К взаимным относились:

взаимное право и обязанность исполнения каждым супругом супружеского долга;
обязанность взаимной супружеской верности;
обязанность взаимопомощи, взаимной поддержки, материальной и моральной;
обязанность совместной жизни супругов.

Все эти обязанности, зафиксированные в законе, были направлены на укрепление института брака и стимулирование рождаемости.

Муж имел следующие особые права:

он считался главой семьи;
он имел право требовать, чтобы жена следовала за ним при перемене им постоянного места жительства;
он имел право требовать от жены деятельности как хозяйки дома;
он имел право требовать, чтобы жена не нанималась на работу без его согласия.

Особые права жены таковы:

право на фамилию мужа;
право на все права и преимущества состояния мужа;
право на получение содержания от мужа;
право на охрану и защиту со стороны мужа.

Согласно «Своду» (X, ст. 107), главой семьи был муж, поэтому для регулирования и защиты общих интересов он имел решающий голос и наделялся особыми правами: например, жена и дети не могли устроиться на работу без согласия мужа (X, ст. 2202). По смерти отца все права родительской власти принадлежали исключительно матери.

Муж передавал своей жене более низкого сословия все права и преимущества, сопряженные с его состоянием, чином или званием (X, ст. 100), был обязан любить её и жить в согласии со своей женой, уважать, защищать и содержать её в соответствии со своими возможностями (X, ст. 106).

Жена не теряла права именоваться по званию мужа, даже если он был лишен всех прав своего состояния (X, ст. 101). Жена была обязана повиноваться своему мужу, пребывать к нему в любви и почтении, быть хозяйкой дома (X, ст. 107).

Законодательство признавало наличие тесной нравственной связи между супругами, поэтому, согласно Уставу гражданского судопроизводства, во избежание внутренней борьбы между долгом и привязанностью к супругу у них было право не свидетельствовать друг на друга в суде (XVI, ст. 371, п. 4).

Взаимная поддержка супругов, указанная в законе, представляла собой разделение труда по полу: муж содержал семью, а жена вела домашнее хозяйство.

Русское дореволюционное законодательство ставило своей задачей любой ценой сохранить брак, поэтому оно было самым жестким в Европе в вопросе совместного проживания супругов. Раздельное проживание супругов при отсутствии для этого законных оснований запрещалось, равно как и написание договоров, предусматривающих раздельное проживание (X, т. 103, 1529, п. 1).

Имущественные отношения были построены на началах раздельности , поэтому заключение брака не влекло за собой установления общности супружеских имуществ (X, ст. 109) и каждый из супругов сам распоряжался своей собственностью (X, ст. 114).

Супруги могли брать кредит друг у друга (X, ст. 117), передавать свое имущество друг другу (X, ст. 116), однако, чтобы распоряжаться имуществом другого супруга, надо было иметь акт, удостоверяющий право делать это (X, ст. 115).

В имущественной сфере наблюдалось полное равноправие супругов, которое сложилось лишь к XVIII в., однако это не соблюдалось в деревне даже в начале XX в., к примеру, по отношению к приданому, которое было важным элементом семейной жизни. В реальной жизни имуществом распоряжался чаще муж и, зная, что приданое жены, которое, по сути, являлось вкладом в семейный бюджет, ему не принадлежит (X, ст. 110), мог тратить его по своему усмотрению.

Необходимо также отметить, что полное имущественное равноправие было невозможно, т. к.очень сложно разграничить расходы внутри семьи, особенно если супружеская пара имела детей.

Поскольку и Церковь, и государство во всех случаях старались сохранить семью, то развод не поощрялся и был крайне затруднен.

Согласно «Своду», развод допускался только в трех случаях:

доказанное прелюбодеяние одного из супругов или его неспособность к брачному сожитию (X, ст. 45, 47–49);
лишение одного из супругов всех прав состояния и его ссылка в Сибирь (X, ст. 45, 50, 52, 53);
безвестное отсутствие одного из супругов дольше 5 лет (X, ст. 45, 54, 56).

В каждом из этих случаев к разводу не принуждали, он оставался на усмотрение второго супруга и зависел только от его желания. Перед супругом осужденного вставал выбор: последовать в Сибирь и поддержать пораженного в правах или остаться и получить развод (X, ст. 50), продолжить жить с супругом, виновным в заключении второго брака при существовании нерасторгнутого первого или подать прошение о разводе (X, ст. 40).

Родители и дети

По воззрениям той эпохи, дети находились в естественной зависимости от родителей . Следствием этой зависимости являлись права родителей, с которыми были неразрывно связаны обязанности, т. к. родительская власть существовала не только ради интересов родителей. Она была направлена на защиту детей, а целью родителей было дорастить ребенка до времени, когда он сможет позаботиться о себе сам.

Дети имели следующие права:

право на получение фамилии отца;
право на получения прав состояния отца;
местом жительство несовершеннолетних детей являлся родительский дом;
право на причисление к вероисповеданию родителей;
право на содержание со стороны родителей;
право на защиту, в том числе в суде, со стороны родителей;
право на получение воспитания и образования.

В дореволюционной России удовлетворение потребностей детей было возложено на родителей, однако и государство старалось поддержать детей. В «Своде» четко прописаны права и обязанности родителей по отношению к детям.

Отец передавал детям свою фамилию (X, ст. 125, 132) и, согласно «Своду законов о состояниях», — права состояния (т. IX, ст. 39, 502, 536, 541, 710, 1015), причем повышение состояния родителей, по общему правилу, было в пользу детей, а понижение не влияло на их положение: лишение прав состояния не распространялось на детей, рожденных или зачатых до осуждения и лишения прав состояния (IX, ст. 11).

Закон был настолько снисходителен к детям, что, согласно «Своду законов о состояниях», если отец получал чин или награждался орденом, дающим право на дворянство уже после смерти (по неведению о ней при награждении), то дети в обоих случаях становились дворянами (IX, ст. 42, 43).

В «Уставе о паспортах» отмечено, что до достижения совершеннолетия дети были обязаны жить с родителями (XIV, ст. 11). В этом отношении закон старался не разлучать детей с родителями, даже если те — преступники: согласно «Уставу о ссыльных», если супруг осужденного следовал в ссылку вместе с ним, то и дети отправлялись с ними, если в живых был только осужденный супруг и общество или родственники не брали детей на попечение, то они следовали за родителем (XIV, ст. 195–201).

Родители были обязаны содержать несовершеннолетних детей : давать им пропитание, одежду и воспитание по своим возможностям (X, ст. 172).

Также родители должны были дать детям хорошее нравственное воспитание (семейное или общественное) (Х, ст. 173), после чего определить сыновей на службу или в промысел, а дочерей — выдать замуж (Х, ст. 174).

Согласно «Уставу гражданского судопроизводства», родители являлись представителями детей в суде (XVI, ст. 19) и могли подавать иски в случае обиды детей (X, ст. 175).

По закону родители не имели прав на жизнь детей и за их убийство подвергались уголовной ответственности (X, ст. 170), таким образом, законодательно аборты были запрещены.

Родительская власть распространялась на детей обоего пола и любого возраста (X, ст. 164) и ограничивалась лишь при поступлении детей в общественное училище или на службу и вступлением дочерей в замужество (X, ст. 179). Прекращалась она только после смерти родителей или при лишении их всех прав состояния, если дети не следовали за ними в место ссылки (X, ст. 179).

В статье 165 «Свода» сказано, что для исправления строптивых и неповинующихся детей родители имеют право применять «домашние исправительные меры». Если они оказались безрезультатными, родители вправе за неповиновение, развратный образ жизни и другие пороки детей, не состоящих на государственной службе, заключать их в тюрьму и приносить на них жалобы в судебные органы.

В этом случае перед родителями вставала нравственная дилемма, которую разрешали, исходя из собственных представлений о добре и зле. На практике, даже если родители и обращались в суд с просьбой о заключении кого-либо из своих детей в тюрьму, их просьбы практически никогда не удовлетворялись .

Дореволюционное законодательство не оставляло без внимания злоупотребления родительской властью и преступления по отношению к детям со стороны родителей, однако для государства защита целостности брака и интересов родителей была важнее. Предполагалось, что отец, движимый христианскими идеалами, не будет злоупотреблять своей властью.

Родители не могли принуждать детей к участию в противозаконных деяниях (X, ст. 169).

Если же родители вовлекали их в свои преступления посредством употребления своей власти или внушений, то, согласно «Уложению о наказаниях уголовных и исправительных», они подвергались за это «высшей мере наказаний или взысканий», установленной законом для таких преступлений, даже если они не участвовали в них сами (XV, ст. 1587).

За злоупотребление властью родители и опекуны подвергались лишению некоторых прав, заключению в тюрьму на срок от 8 до 16 месяцев, а христиане предавались ещё и церковному покаянию (XV, ст. 1476).

За умышленное развращение нравственности детей, сводничество родители подвергались наказанию от заключения в тюрьму (на срок до 4 мес.) до лишения всех особенных прав и заменившим ссылку на житье в Сибирь наказаниям (Собрание узаконений 1900, № 67, ст. 1583, 993, 998).

За причинение вреда здоровью и умственным способностям детей родители приговаривались к наказаниям, увеличенным на две степени по сравнению с обычными наказаниями (XV, ст. 1492).

За преднамеренное убийство беременной женщины полагалось наказание от 15–20 лет до бессрочной каторги (XV, ст. 1452).

Мы видим, что родители ни при каких обстоятельствах не лишались своей власти над детьми, что было не всегда разумным. Правительство осознавало необходимость реформ в этой сфере, однако намерение изменить законодательство не было реализовано.

Обязанностей детей по отношению к родителям было меньше. Поскольку воспитание невозможно без послушания детей родителям, дети должны были почитать родителей и быть им послушными (X, ст. 179).

Согласно «Уставу гражданского судопроизводства», им запрещалось свидетельствовать против родителей в суде (XVI, ст. 371, п. 3).

Дети были обязаны содержать престарелых родителей (X, ст. 194) в соответствии со своими возможностями. Согласно «Уставу о наказаниях, налагаемых мировыми судьями» несоблюдение этой обязанности влекло за собой заключение в тюрьму на срок до трех месяцев. (XV, ст. 143).

В законе также прописывалась защита родителей от посягательств детей. За убийство отца или матери полагалось самое суровое наказание: бессрочная ссылка в Сибирь на каторгу и заключение в остроге без права ослабления условий содержания; срок каторги ограничивался только неспособностью осужденного к труду по старости (XV, ст. 1449). За причинение вреда здоровью и умственным способностям родителей дети приговаривались к наказаниям, увеличенным на две степени по сравнению с обычными наказаниями (XV, ст. 1492).

В «Своде» рассмотрены четыре категории детей:

законные дети;
дети от браков недействительных;
внебрачные дети;
усыновленные дети.

Вопросы усыновления и опекунства достаточно сложны, поэтому мы ограничимся их кратким рассмотрением.

Дети, рожденные в браке, признанном недействительным, получали все права детей законных (X, ст. 131, п. 1) и оставались с родителем, невиновным в заключении незаконного брака (X, ст. 131, п. 2). Содержать ребенка обязаны были оба родителя, сообразно своим средствам (X, 131, п. 5). После смерти родителя, у которого оставался ребенок, или в случае лишения его родительской власти, дети, если не назначался особый опекун, переходили под родительскую власть другого родителя (X, ст. 131, п. 6).

Внебрачные дети становились законными и получали все права законных детей в случае брака их родителей (X, ст. 144, п. 1). Хотя прямо об этом нигде не говорится, внебрачные дети оставались с матерью и наследовали только имущество матери (X, ст. 132, п. 12).

Ребенка, не достигшего совершеннолетия, содержали оба родителя. В случае способности ребенка содержать себя самому или замужества (для дочери), родители могли прекратить содержание до наступления совершеннолетия (X, ст. 131, п. 5). Отец внебрачного ребенка был обязан содержать не только его, но и мать, если уход за ребенком лишал её возможности зарабатывать себе на жизнь (X, ст. 131, п. 6, 7).

Отец, содержащий внебрачного ребенка, имел право надзора за его содержанием и воспитанием (X, ст. 131, п. 10) и мог быть назначен его опекуном в предпочтительном порядке (X, ст. 131, п. 11).

Усыновлять детей дозволялось лицам старше 30 лет, старше усыновляемого не менее чем на 18 лет и имеющим общую гражданскую правоспособность (X, ст. 146), у которых не было собственных детей (X, ст. 146) и которые не были обречены на безбрачие по сану (X, ст. 145).

Усыновлять собственных детей можно было только при отсутствии собственных несовершеннолетних законных и узаконенных детей (X, ст. 150, п. 1).

Усыновлять детей-христиан дозволялось только христианам, а нехристиан — нехристианам (X, ст. 148). Это было сделано с целью защиты детей от принуждений со стороны приемных родителей сменить вероисповедание.

Для усыновления требовалось согласие родителей усыновляемого или его опекунов и попечителей, согласие обоих супругов-усыновителей и согласие самого ребенка, если он достиг 14 лет (X, ст. 149).

Усыновленный получал все права законных детей (X, ст. 156, п. 1).

Характерные черты русского семейного права

Русское законодательство уважало традиции и обычаи народов, проживавших на территории Российской империи, поэтому для разных губерний существовали разные законы, что было вызвано религиозными, культурными и географическими причинами.

Так, например, для природных жителей Закавказья возраст вступления в брак для лиц обоего пола, указанный в ст. 3 и 63, был ниже на 3 года.

Женам лиц православного вероисповедания, признанных пленными или пропавшими без вести в результате русско-японской войны, разрешалось подавать прошение о разводе по истечении всего двух лет (X, ст. 56, п. 1) вместо пяти.

Для Лифляндской, Эстляндской, Курляндской, Виленской, Витебской, Волынской, Гродненской, Киевской, Ковенской, Минской, Могилевской, Подольской губерний, природных жителей Финляндии, мусульман, лиц иудейского вероисповедания, буддистов действовали особые законы, касающиеся вступления в брак, прописанные с той или иной степенью детальности.

Можно утверждать, что дореволюционное семейное право было достаточно гибким, учитывало в первую очередь нравственно-религиозные отношения как основу поведения и взаимодействия людей, подчеркивало свободу выбора по многим нравственным вопросам.

Тем не менее, необходимо отметить, что некоторые правоведы заявляли о необходимости реформирования брачного права. Для этого имелись все возможности, однако помешала начавшаяся Первая мировая война.

Несмотря на кажущуюся статичность (некоторые положения сохранились с Соборного уложения 1649 г.) семейное право эволюционировало, и важность необходимых изменений осознавалась в том числе и правительством.

Примером может служить проект закона, предлагавшего разрешить раздельное проживание супругов, упомянутый А. И. Загоровским в своей книге .

Развод и раздельное проживание были болезненными вопросами. Государство стремилось всеми силами защитить целостность брака как института, однако при этом не всегда существовали возможности для соблюдения этого условия. Согласно проекту, супруги могли жить порознь в случаях жестокого обращения, тяжких оскорблений, некоторых болезней, развратной жизни, пьянства и мотовства одного из супругов.

В «Своде» отношения строились на основе разделения обязанностей и взаимного уважения членов семьи, основываясь во многом на идеях эпохи Просвещения .

Дореволюционные законы были рассчитаны на религиозных людей, следующих правилам, установленным Церковью.

К сожалению, нередко эти законы не соблюдались, т. к. далеко не все следовали евангельским заповедям. У многих отсутствовал внутренний нравственный контроль и они злоупотребляли своей властью. Кроме того, некоторые понимали и трактовали нормы закона по-своему и применяли их в соответствии со своими представлениями.

Выводы

Вопросам семейной политики в России начала XX в. уделялось большое внимание, к их обсуждению привлекались лучшие умы своего времени — не только государственные деятели, но и виднейшие ученые, мыслители, философы, историки, цивилисты.

Семейную жизнь регулировали два института: Церковь и государство. Церковь регулировала личные отношения, государство — имущественные. Оба института поддерживали традиционные семейные ценности.

Кроме того, Церковь защищала автономию семьи и не позволяла государству вмешиваться в жизнь семьи. Царская семья служила символом, образцом и опорой семейственности.

Брак рассматривался законом как комплексное явление, и признавались религиозная, нравственная, экономическая и юридическая составляющие брака.

Разделение обязанностей между супругами было четко прописано. Разделение ролей внутри семьи соответствовало традиционным представлениям. Родители имели широкие права и значительные обязанности по отношению к детям.

Однако необходимо отметить, что, несмотря на всю жесткость, закон старался, как в имущественном, так и в моральном плане, поддерживать наименее защищенных членов семьи — женщин и детей.

При этом закон был крайне гибок в вопросах материальной составляющей брака, а также учитывал географические, религиозные и другие различия.

Хотя дореволюционное русское законодательство в целом отставало от западноевропейского, в некоторых вопросах (например, право распоряжаться собственным имуществом в браке), оно опережало его.

Основной проблемой, с которой сталкивалось законодательство, было несоблюдение норм права, которое приводило к тому, что их потенциал не реализовывался полностью.

Исходя из всего вышесказанного, можно утверждать, что семейная политика в дореволюционной России достигала своих целей — преобладали прочные брачные союзы, опиравшиеся на нравственные идеалы, семья была в основном независима от государства, поэтому решение вопросов, касающихся внутренней жизни семьи, было прерогативой самой семьи.

В заключение сделаем важное замечание о том, что перенимать законодательную базу той эпохи (как предлагается рядом правоведов, в частности А. Б. Зубовым) следует с крайней осторожностью, т. к. императорская Россия была аграрным государством. Консервативная патриархальная семейная политика была тогда наиболее уместна. В настоящее время образ жизни населения коренным образом изменился, поэтому перед принятием той или иной нормы необходим тщательный анализ последствий её применения.

Заозерский Н. А. Право Православной грековосточной русской церкви как предмет специальной юридической науки. М.: Типография М. Г. Волчанинова, 1888. С. 33. XVI т. — «Законы о судопроизводстве гражданском» — был добавлен в 1864 г. после судебной реформы. Здесь и далее римской цифрой обозначается том. Мейер Д. И. Русское гражданское право. М.: Статут, 2000. С. 87.

Здесь и далее цитируется канонический перевод Библии, перепечатанный с издания Московской Патриархии (Библия. М.: Российское библейское общество, 1995).

Канонист — ученый, занимающийся церковным правом (jus canonicum ).

Bluntschli, Johann Caspar. Allgemeines Staatsrecht. 2 B. München: Literarisch-Artistische Anstalt der J. G. Cotta’schen Buchhandlung, 1857. S. 251–253. Цит. по: Заозерский Н. А. Право Православной грековосточной русской церкви как предмет специальной юридической науки. М.: ТипографияМ. Г. Волчанинова, 1888. С. 47.

Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX в.). Т. 1. СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. С. 181.

«Содержание отношений семейных в большинстве случаев дано самой природою, веления которой право только освещает и приноравливает к потребностям общества: в виду особой важности отношений семейных для общежития, предписания права, касающиеся их, имеют характер абсолютных, неизменных по частному произволу, норм, в противоположность отношениям имущественным, где частная автономия имеет полный простор. Поэтому нормы семейного права заключают в себе в значительной степени элемент публичный, тогда как нормы права имущественного запечатлены характером приватным» (Загоровский А. И. О причинах и последствиях потери автономности современной семьей на примере Америки великолепно рассказано у А. Карлсона в его книге «Общество — семья — личность: социальный кризис Америки». М: 2003. С. 49–57.

Загоровский А. И. Курс семейного права. М.: Гарант, 2003. С. 5.

Полная имущественная независимость супругов была новаторством, и в этом вопросе русское законодательство опережало европейское.

Загоровский. А. И. Курс семейного права. М.: Гарант, 2003. С. 220. Ряд основных сочинений эпохи Просвещения:

Руссо Ж.-Ж. Эмиль, или о воспитании. Книга V // Избранные сочинения. Т. 1. М.: Государственное издательство художественной литературы. 1961. С. 547, 552, 563, 665, 660.

Гельвеций К.-А. Об уме. М.: Государственное социально-экономическое издательство. 1938. С. 19, 20.

Гельвеций К.-А. О человеке, его умственных способностях и его воспитании. М.: Государственное социально-экономическое издательство. 1938. С. 65, 313.

Гоббс Т. Основы философии. Сочинения в 2 т. Т.1. М.: Мысль, 1989. С. 365, 366.

Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского. М.: Мысль. 2001. С. 139, 140.

Кенэ Ф. Естественное право // Избранные экономические произведения. М.: Издательство социально-экономической литературы. 1960. С. 331.

Кенэ Ф. Население // Избранные экономические произведения. М.: Издательство социально-экономической литературы. 1960. С. 180.

Кенэ Ф. Общие принципы экономической политики земледельческого государства и примечания к этим принципам // Избранные экономические произведения. М.: Издательство социально-экономической литературы. 1960. С. 495.

Юм Д. Трактат о человеческой природе. Т. 2. М.: Канон. 1995. С. 249.
Condillac, Étienne Bonnot de. Le commerce et le gouvernement considérés relativement l’un à l’autre: ouvrage élémentaire —
http://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k87991x. P. 213–4 .

Holbach, Paul Henri Dietrich. Éléments de la morale universelle, ou Catéchisme de la nature. Paris, Hachette. 1973 (Reprod. de l"éd. de: Paris: G. de Bure, 1790.) P. 98, 99, 104–106, 110, 111.

Монтескье Ш.-Л. О духе законов или об отношениях, в которых законы должны находиться к устройству каждого правления, к нравам, климату, религии, торговле, и т. д., к чему автор прибавил новые исследования о законах римских, касающихся исследования, о законах французских и о законах феодальных. СПб.: Издание Л. Ф. Пантелеева. 1900. С. 56, 113, 226, 259, 260, 265, 414.

Локк Дж. Мысли о воспитании // Сочинения в 3 томах. Т. 3. М.: Мысль, 1988. С. 306, 307, 412.

Локк Дж. Два трактата о правлении // Сочинения в 3 томах. Т. 3. М.: Мысль, 1988. С. 179, 294, 297–300, 364.

Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» И.В. Касьянова ВОСПИТАНИЕ ДЕТЕЙ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ До введения христианства дети всему учились, наблюдая за взрослыми. От взрослых дети овладевали трудовыми и интеллектуальными навыками. Начало обучению было положено с введением на Руси христианства. Князь Владимир приказал забирать детей из знатных семей для обучения грамоте. Продолжил его дело Ярослав Мудрый. Он создал при храмах школы. Обязательным было лишь умение читать, а писать умели далеко не все. Дело обучения было отдано церкви, и она с ним справлялась. Она обучала азбуке, псалтыри и часослову. Однако, со временем, необходимы были более совершенные знания во всех областях. Главное для мальчиков - это вырасти воином, защитником, умельцем. Это почетная обязанность, поэтому дети очень старались вырасти стать опорой семье, стать взрослыми. Главным «законом» жизни был обряд, обычай. У народа пробуждалось осознание истины: «Грамота - второй язык», «Ученье - свет, неученье - тьма». Старинным грамотеям был на особицу памятен свят Наумов день (1 декабря), когда просили молили по всей Руси пророка Наума «наставить на ум» малых ребят. К этому дню, с которого начину лось «наумленье» - ученье, приурочивались особые обычаи, соблюдавшиеся в древности и до 19-го века во всех уголках России. Взгляд на грамоту был тоже отражён в поговорках: «Не куст, а с листочками, не рубашка, а сшита; не человек, а рассказывает», - это конечно о книге; «Один заварил, другой налил; сколь не хлебай, а на любую артель ещё станет», - тоже о книге псковская загадка. «Мал малышок, а мудрые пути кажет», - это поговорка о карандаше. Исписанная бумага представляется «беленькой землёю с чёрненьким пташками». Загадки о ней следующие: «Белое поле, чёрное семя, кто его сеет - тот и разумеет» или «Семя плоско, поле гладко, кто умеет - тот и сеет; семя не всходит, а плод приносит». Обязательным с введением христианства стало изучение латинского и греческого языка. Церковь создавала уставы, упорядочивающие отношения детей и взрослых. Эталоном детства становится благочинное поведение святых. В реальной жизни ребенок, появляясь на свет, наследует грехи родителей, потому, все присутствующие при рождении ребенка оскверняются, необходимо получить освящение от лица богоносного. Имя давалось ребенку не при рождении, а при крещении. В связи с тем, что церковь сильно влияла на быт Руси, отношение родителей к ребенку становилось более бережным, родители должны были воспитывать ребенка, учитывая его наклонности и способности, быть терпеливыми и нежными по отношению к нему. Ребенок должен был почитать своих родителей, слушать их и подчиняться на основе осознанного понимания их заботы о нем. К 18-му веку относится появление первого детского журнала в России - «Детское чтение для сердца и разума», издаваемого в типографии Н.Новикова. После реформ Петра I резко изменилось отношение к периоду детства на Руси. Воспитание приобрело светский характер. Практическая, общественная или ученая воспитательная деятельность невозможна без ясно осознанного идеала. Идеал - это тот светоч, который освещает деятельность человека и руководит всеми его начинаниями и предприятиями. В XVIII веке, вследствие знакомства с Западной Европой в России появились новые задачи, однако для лучших людей России по-прежнему, предметом усиленных устремлений остается добродетель и «умонаклонение к добру». В начале века появилась неустойчивость и расплывчатость идеала воспитания. Одни реформаторы пытаются перенести западную систему воспитания на Россию, другие хотят работать в прежнем религиозно-этическом направлении. Во время Императрицы Екатерины II снова заметен поворот к тем вопросам, которые занимали древнерусских педагогов. Сама Императрица Екатерина II говорила, что «здоровое тело и умонаклонение к добру составляют все воспитание». Митрополит Московский Платон, сподвижник Императрицы Екатерины II, много думал о воспитании. Он испытал что «учение дабы было действительно, не столько зависит от остроумия и красноречия, сколько от непорочности и чистоты сердца учителева». Известный деятель русского просвещения и литературы Новиков, посвятил вопросам воспитания ряд статей в «Московских ведомостях» Он говорит: «Единое воспитание есть подлинный творец добрых нравов, чрез него вкус к добродетели привычка к порядку, чувствование изрядного чрез него отечественный дух, благородная (на истине и знании основанная) народная гордость, презрение слабости и всего прикрашенного, любовь к простоте и натуре». М.И.Демков (1859-1935 гг.), написавший ряд учебников для учительских институтов, тесно связавший свою жизнь с подготовкой учителей, писал о том периоде так: «Св. Дмитрий Ростовский и И.Т.Посошков прекрасно разрабатывают нравоучительные темы, но это люди старого закала и старых традиций. «Любовь выше всего», - вот основная тема св. Дмитрия в большинстве его проповедей. В своей Ростовской школе Св. Дмитрий являл образец истинного русского педагога, который за детей готов положить душу свою. Семейственность, простота отношений - вот характерные черты Ростов- Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» ской школы. Эти черты подчеркиваются, потому, что в то время командирство и суровые педагогические меры являются господствующими. Педагога И.Т.Посошкова тоже волнуют вопросы нравоучительства. «То бы наша полезная честь, - настаивает он, еже бы нам всех окрестных государств всякими добродетелями и добронравием превзыти», «Нам ни золотом, ни серебром, ниже накладными волосами подобает себя украшати, но благочестивою правою христианскою верою, книжным учением, грамматическим, и риторским и философским разумом». XIX веку пришлось только расширять и углублять вопросы, намеченные Древней Русью и XVIII веком. Конечно, в основном этот период в истории педагогики связывался с именем Ушинского. Однако, наше внимание не может не приковать к себе фигура Пирогова. По мысли Пирогова - главная задача воспитания - укоренять лучшие высшие человеческие убеждения. Люди невоспитанные действуют как попало, увлекаемые течением толпы (Не то ли мы видим в наше время?), то в одну, то в другую сторону, однако, убеждения имеет только тот, кто может с ранних лет укоризненно, порицательно смотреть на себя, любить правду, а не удобство, стоять за неё горой, быть непринуждённо откровенным и со сверстниками и с наставниками. Пирогов уделяет большое внимание необходимости воспитывать особым образом женщину, как равноправного члена общества, как жену и мать, гордую своим предназначением: «они женщины, ухаживая за колыбелью человека, учреждая игры его детства, науча его уста лепетать и первые слова и первую молитву, делаются главными зодчими общества. Краеугольный камень кладется их руками. Христианство открыло женщине её назначение». В России была запрещена законодательно эксплуатация женского и детского труда в ночное время, эксплуатация труда малолетних, произведена регулировка условий найма, учреждение фабричной инспекции для контроля законов о выполнении требований охраны труда только в первый период царствования императора Николая II (1894-1904 гг.). Уж о каком уровне грамотности может идти речь! «Труднее всего было бы определить культурный уровень русского народа. Если измерить его одними внешними признаками, числом учебных заведений, числом учащихся и их соотношением с общей численностью населения, было бесспорно, что большинство европейских государств в этом отношении опередило Россию. К 1894 году в девяти русских университетах обучалось 14.327 студентов; вместе со специальными высшими учебными заведениями (техническими, военными, художественными и т.д.) оно достигало 25.-30.000 человек. В средних учебных заведениях (их было около 900) обучалось 224.000 человек (из них в женских 75.500). В низших учебных заведениях всех видов (около 72.000) обучалось 3.360.000 детей. Учащиеся составляли, т.о. немного менее 3 % общей массы населения). Приведём данные из «Медицинского отчёта по временному Мелиховскому участку за 1892 год» А.П.Чехова: «Из школ моего участка мне приходилось наблюдать только одну - в селе Крюкове. Об её жалком состоянии я уже имел честь докладывать Совету. Теснота, низкие потолки, неудобная, унылая железная печь, стоящая посреди классной комнаты, плохая старая мебель; вешалки для верхнего платья за неимением другого места устроены в классной комнате; в маленьких сенях спит на лохмотьях сторож и тут же стоит чан с водой для учеников; отхожее место не удовлетворяет даже самым скромным требованиям гигиены и эстетики. Учитель с женой помещается в одной небольшой комнате. Сарая при школе нет». Так выглядела низшая ступень начальной школы в сёлах центральной полосы России. Для азиатских стран такой процент учащихся, как в России, казался бы вообще огромным. (В странах обязательного всеобщего обучения учащиеся составляют около 10 % населения). В комментариях к этому положению С.Ольденбург пишет, что в общем 3 % имелись в земских губерниях и вообще в Европейской России; (свыше - около 6 % - только в трех Прибалтийских губерниях). В 1898 году в газете «Крымский курьер» появляется публицистическая заметка А.П.Чехова под названием «Голодающие дети», в которой он пишет: «Большая часть Самарской губернии постигнута в нынешнем году таким же тяжелым неурожаем, как и в памятном для русского общества 1891 году. К недостатку хлеба для продовольствия присоединяется крайний недостаток корма для рабочего и домашнего скота. Наступившее народное бедствие особенно угрожает детям, организм которых требует более нежной и питательной пищи. Между тем значительная часть детей, по правилам правительственных и земских продовольственных ссуд даже вовсе не исключается из числа членов семей, имеющих право на эти ссуды». В 1891 году в Самаре был образован Частный кружок по оказанию помощи детям крестьян Самарской губернии; он прилагал свои усилия к обеспечению продовольствия малолетних детей в пределах названной губернии. Деятельность его нашла сочувствие среди обширного круга частных лиц, а также учреждённых тогда «Особого комитета наследника цесаревича» и «Комитета великой княгини Елизаветы Фёдоровны». Помощь детям в 1891 году при посредстве сельских учительниц, земских врачей, священников Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» и членов сельских попечительств Красного Креста была организована в 24-х селениях, причём дети получали главным образом молоко, пшено и пшеничный хлеб. Благодаря этому, кружок имел возможность прокормить более трёх тысяч детей, выдать свыше 412 000 детских обедов, не считая пособия матерям, кормящим грудью. Краткие отчёты о деятельности Кружка будут помещаться в газетах; общий отчёт будет разослан всем участвовавшим в сборе пожертвований. Думаем, что наши читатели, особенно те из них, которые имеют детей, откликнутся на призыв Самарского кружка и окажут ему посильную поддержку и тем, быть может, спасут не одну детскую жизнь. Всякая, даже очень скромная помощь будет принята с большою благодарностью. Пожертвования принимаются в редакции «Крымского курьера»....» далее указывается адрес самого А.П.Чехова. А.П.Чехов являлся уполномоченным Правления Ялтинского благотворительного общества, и многих других. А.П.Чехов занимался также сбором средств в пользу голодающих Казанской губернии, больных, прибывающих в Ялту, среди которых были и дети. Эта сторона деятельности А.П. Чехова долгое время оставалась неизвестной, в прижизненных собраниях трудов А.П.Чехова эти заметки и обращения к общественности никогда не были опубликованы. Однако имелось свидетельство Председателя благотворительного кружка, служащий самарского губернского земства (1898-1899 гг.), зафиксированное в воспоминаниях А.С.Пругавина: «В 1898-1999 г. Среднее и Южное Поволжье было поражено почти полным неурожаем хлебов и трав.. .Мы рассылали составленные нами воззвания разным лицам и учреждениям, приглашая их к пожертвованиям в пользу голодающих и в то же время организуя помощь на местах... особенно горячо и сердечно отнесся к этому делу живших тогда в Ялте, на даче г-жи Иловайской, Ан. Павл. Чехов». Как видим, до революции помощь детям в основном, оказывала общественность. Уместной представляется цитата В.Пикуля, приведенная в романе «Крейсера»: «Словно усиливая позор царизма, японцы собрали анкетные данные о почти поголовной безграмотности пленных солдат, едва умевших расписаться, и эта позорная статистика была опубликована в иностранной печати, наделав страшный переполох в министерских кругах Петербурга». Речь идет о Русско-японской войне 1904 года. Цифра, отражающая количество грамотных, приведённая в работе Ольденбурга, резко понижалась на Кавказе (1,7). До революции свыше половины учебных заведений Кубанской области являлись казачьими, то есть дети, не принадлежащие к казачьему сословию, с большим трудом могли получить образование. В основном, образование давали церковно-приходские школы, на Северном Кавказе их было около 650. На Северном Кавказе очень сильна была связь церкви и образования, поэтому все материальные и культурные ценности, созданные человеческим стремлением к совершенству одухотворялись особенно. Сильно было стремление к образованию, которого многие не могли получить в силу бедности, особенностей уклада казачьей жизни и обездоленности. Однако, с приходом Советской власти задача всеобщего образования нашла отклик в душах местного населения. В России до революции особым почётом пользовались люди, не столько богатые, сколько те, кто тратил деньги на цели благотворительности. В Екатеринодаре такими уважаемыми людьми были представители крупной торгово-промышленной буржуазии, - Тарасов, Дицман и другие. В 1906 году благодаря заботам Ивана Николаевича было построено убежище для беспризорных детей школьного возраста. Для этого убежища он выделил долю в 695 рублей, долг устроителей убежища взял на себя город, «благодаря содействию и гуманному отношению к убежищу городского головы И.Н.Дицмана и гласных думы». В 1907 году на средства торгово-промышленной буржуазии было построено убежище для беспризорных детей. Купцы Н.Л.Тарасов, Г.А.Тарасов, И.Н. Дицман и другие являлись членами благотворительного попечительского комитета и постоянными жертвователями, на средства коих приют существовал. Для нас имя И.Н.Дицмана памятно ещё и потому, что он пожертвовал средства для общественного «политехникума», на основе которого вырос нынешний Кубанский государственный технологический университет; он охотно жертвовал средства для нужд народного образования. В 1913 году в Санкт - Петербурге открылся всероссийский учебный съезд. Учительская масса не проявила никаких склонностей к политическим дебатам, большое внимание было уделено воспитанию добродетелей в воспитанниках. В силу исторических причин далеко не все дети могли получить вообще какое-либо образование. Перед Октябрьской революцией в стране насчитывалось до 2,5 млн. нищих и беспризорных де. Однако, в связи с последующими событиями в стране, - Гражданской войной, последствиями империалистической войны, контрреволюцией количество детей-сирот, беспризорников, неизмеримо возросло. Гибель родителей от эпидемий, распад семей, потеря родителей в эвакуации, массовые Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» переселения в город из деревень, - всё это ежегодно лишало сотни тысяч детей нормального уклада жизни. В рассматриваемой проблеме есть ещё один аспект, - младенческая смертность, которая в начале века характеризовалась крайне высокой степенью смертности детей до 1 года, именно это являлось причиной высокой смертности по России в целом. В 1901 г. доля умерших в этом возрасте составляла 40,5 %. К концу десятилетия она стала снижаться и снизилась к 1910 году до 38%. В этот период показатели России превышали показатели развитых стран почти в 1,5-3 раза. В 1901 году коэффициент смертности в России был - 297,8%, в то время как в Норвегии - 93%. Основные причины смертности - желудочно-кишечные и инфекционные заболевания, болезни органов дыхания. Из 11 786 детей, умерших в Петрограде в 1907 году, 35,8% умерло от желудочно-кишечных заболеваний, 21,1% от врождённой слабости, 18,1% от катарального воспаления лёгких и дыхательных путей, от инфекционных заболеваний - 11%.В России, подчеркнём, - отсутствовало законодательство об охране материнства и детства. Однако стремление к преодолению множественных актуальных проблем не отметить нельзя. Отметим огромную помощь «гражданского общества» в открытии школ и училищ на Кубани. К.В. Россинский, известный кубанский просветитель, в июле 1803 года был переведён в черноморское казачье войско «к общевойсковому собору в …духовное правление присутствующим». А ровно через месяц он был на открытии в Екатеринодаре первой школы, а затем начал сбор денег на открытие уездного училища. К 1806 году сумма собранных средств составила 3339 рублей, а к середине декабря, ко времени официального открытия училища - 10 тыс. рублей. С этого момента в Черномории началось систематическое учение». С этого момента он открыл десять приходских училищ в куренных селениях Черноморского казачьего войска и кроме того, екатеринодарское духовное училище. Следует отметить, что этот подвижник содержал за свой счёт 12 учеников. От церквей и куренных обществ К.Россинский добивается предоставления бесплатных помещений для школ. Нельзя сказать, что делал всё это подвижник от того, что был богат. Учительскую специальность во все времена отличали низкие заработки и чины. Архивные дела, иллюстрирующие статью С.А.Трёхбратовой, свидетельствуют о хлопотах, связанных с чинами для учителей, «о повышении их скудного жалования, об отпуске учителям денег на дрова, свечи, квартиры, о бесплатной выдаче бумаги и чернил от училища» . ПРИМЕЧАНИЕ 1. Антология по истории педагогики в России (первая половина XX века) [Текст]/ А.В. Овчинников, Л.Н. Беленчук, С.В. Лыков. - М: АСАDЕМ1А, 2000. - С. 25-40. 2. Демков, М.И. Курс педагогики [Текст]. - М„ 1918. - 4.2. - С.71. 3. Коринфский, А. Народная Русь [Текст]. - М.: Белый город, 2006. - С. 547. 4. Коринфский, А. Народная Русь [Текст]. - М.: Белый город, 2006, - С.31. 5. Куценко, И.Я. Революция и культура. Очерк истории борьбы партийных организаций северного Кавказа за осуществление культурной революции в 1918 - 1932 годах [Текст]. - Краснодар: Краснодар, книжное изд-во, 1973.-С.107-130. 6. Ольденбург, С.С. Царствование Императора Николая П.[Текст] - Т. 1. - Белград, 1939. - Гл. 1. - С.2932. 7. Трёхбратова, С.А. Кубанская школа и учительство (XIX) [Текст]/ Синергетика образования: Межвузовский сборник научных трудов. - Вып.2. - С. 200-204. 8. Чехов, А.П. Голодающие дети [Текст]// Чехов А.П. Сочинения.в 16-ти томах. - Т. 16. - С.363-364. 9. Чехов, А.П. Медицинский отчёт по временному Мелиховскому участку за 1892 год [Текст] // Чехов А.П. Сочинения. - Т. 16. - С.358. 10. Чехов, А.П. Сочинения в 18 томах.[Текст] - Т.16. - С.549.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Родители и дети: причины бытовой преступности в Российской империи во второй половине XIX в.

В.С. Сидорова

Взаимоотношения родителей и детей находятся в прямой зависимости от организации семьи и ее традиций. Во второй половине XIX - начале XX в. произошли серьезные изменения в социальной и духовной сферах российского общества, которые выразились в частичном отказе от патриархальных устоев. В связи с этим индивидуальная семья встала на путь к ограничению родительского произвола в целях охраны детских интересов и к синтезу власти отца и матери в интересах детей.

Однако данный процесс гуманизации внутрисемейной жизни протекал достаточно медленно, болезненно и неравномерно в различных слоях общества. Долгое время сохранялись патриархально-крепостнические пережитки, тормозившие преобразования в семейно-брачных отношениях: «Наш русский народ - по природе добрый, но масса его еще коснеет в невежестве, а потому и неудивительно, если мы видим в нем примеры...жестокой тирании и к женщинам, и к детям; где страдают женщины, там терпят дети» .

Личные взаимоотношения родителей и детей, так же как взаимоотношения между супругами, регулировались гражданскими законами, не лишенными пробелов и недостатков и в этой сфере внутрисемейных отношений. В гражданском законодательстве по данному вопросу большое место уделялось моральному аспекту. По закону дети должны были оказывать родителям «чистосердечное почтение, послушание, покорность и любовь; служить им, в самом деле, отзываться об них с почтением и сносить родительские увещания и исправления терпеливо и без ропота» . Иными словами, действовавшее законодательство подразумевало полную зависимость детей от своих родителей. Исполнение данного закона контролировалось полицией, имеющей «попечения, чтобы молодые и младшие почитали старших и старых, чтобы дети повиновались родителям» .

Родителям в свою очередь предписывалось согласно ст. 172 Т. Х ч. 1 Свода законов «давать несовершеннолетним детям пропитание, одежду и воспитание, доброе и честное, по своему состоянию» . Однако исполнение указанных родительских обязанностей не было ничем обеспечено. Ни гражданский, ни уголовный закон не предусматривал никаких последствий отказа родителей от образования и нравственного воспитания детей: «Эти чувства не поддаются сколько-нибудь точному регламентированию со стороны закона и еще менее принудительному осуществлению» .

Согласно гражданским законам Российской империи родительская власть простиралась на детей обоего пола и всякого возраста и прекращалась «единственно смертью родителей или родителя, или лишением всех прав состояния, в том случае, когда дети не последуют в ссылку за своими родителями» . Действующее право предполагало ограничение родительской власти, четко прописывая случаи, при которых это могло произойти.

Ограничителями согласно закону являлись:

1) поступление детей в общественное училище, так как воспитательная роль переходила от родителей к начальству учебного заведения;

2) определение детей на службу, когда зависимость от родителей подрывалась новыми обязанностями и новыми отношениями;

3) замужество дочерей, когда неограниченная власть родителей заменялась такой же неограниченной властью мужа .

Во второй половине XIX в. перед отечественными юристами и общественными деятелями довольно остро встал вопрос о границах родительской власти, которые не были четко определены в действовавшем праве. К.П. Победоносцев определял родительскую власть как «существующую в интересах детей, как власть руководи- тельную и попечительную, проявляющуюся в праве воспитания, надзора и принятия домашних мер исправления» .

Наибольшие проблемы вызывал вопрос, связанный с применением «домашних мер исправления», потому что в законе не было никаких в этом отношении ограничений. Данное родительское право оставалось в совершенной неприкосновенности: «Родители для исправления детей строптивых и неповинующихся имеют право употреблять домашние исправительные меры» . Причем со стороны детей не разрешалось никакого иска на родителей в личных обидах и оскорбления (ст. 168 Т. Х Ч. 1) . Следует отметить, что этот закон не распространялся на те случаи, когда родители покушались на такие деяния, которые подлежали серьезному уголовному наказанию. Тем не менее он открывал простор для злоупотребления родительской властью, применения оскорблений, побоев и жестокости.

Доказательством может послужить следующий случай, описанный в петербургской прессе: «У портерной, напротив Юсупова сада, пьяный мужик-старик и мастеровой мальчишка вцепились в молодого парня лет 20-ти, повалили его на землю, били из всей мочи. На крики прибежал городовой. Никто не властен разбирательство чинить меж нами: я ему отец, а он, значит, мне сын,- заявил старик» .

Родители имели право использовать дисциплинарные меры за детские проступки, нарушавшие порядок и быт внутри семьи, однако они не были лишены права прибегать к тем или другим воспитательным мерам и за общие преступления детей, которые наказывались государством . В связи с этим закон не мог оградить детей от насилия в самой семье: «Наши законы о родительской власти вообще рассчитаны на мирную и согласную семью и потому не дают прямых указаний, как разрешать случаи ненормальных супружеских отношений» .

До введения судебных уставов в 1864 г. родители для вразумления особенно строптивых детей могли в соответствии с законом заключить их в тюрьму без судебного разбирательства на срок от двух до четырех месяцев. Однако уголовный департамент Сената поставил судам в обязанность давать жалобам родителей «дальнейший ход на законном основании, не обращая внимания на используемое в ст. 1592 Уложения о наказаниях выражение "без особого судебного разбирательства"» . В связи с этим постановлением с 1864 г. постепенно уменьшалось количество детей, отправленных в тюрьму родителями.

Помимо этого, в середине 70-х гг. XIX в. среди юристов большую поддержку и внимание получила идея о необходимости законодательно регламентировать границы «домашних мер исправления». Так, А.Д. Любавский выступал за ограничение прав родителей телесно наказывать своих детей при «достижении сими последними 15-летнего возраста для девочек и 18-летнего для мальчиков» и возвести этот поступок в разряд уголовно-наказуемых преступлений .

На страницах петербургской прессы активно обсуждались вопросы, касающиеся жестокости родителей по отношению к своим детям. Однако основная масса населения, в том числе и привилегированные слои общества выступали против четкой фиксации границ домашних наказаний, боясь остаться беспомощными в деле воспитания детей. «Тысячи глав дворянских семей, от великого князя Константина Константиновича до рядовой дворянки Е.А. Кравченко, отказывались видеть благо в воспитании без суровости и наказаний» . Руководствуясь в вопросах воспитания патриархальными обычаями и традициями, многие родители вполне оправдывали насильственные меры по отношению к детям: «У нас в Питере живет один купчина. Весь дом не мог ослушаться его нраву. Регулярно, каждый день, он занимался воспитание сына по домострою, т. е. "древом его бияху много"» . Более того, согласно обычному праву крестьян драка между детьми и родителями не считалась преступлением, а делом обыденным.

Согласно гражданским законам, регулировавшим отношения между детьми и родителями, последние не могли принуждать своих детей к совершению «деяний противозаконных или к соучастию в оных» . Более того, за умышленное вовлечение детей посредством родительской власти в какое-либо преступление предусматривалась высшая мера наказаний по ст. 1587 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных . Тем не менее, это не останавливало многих представителей низших слоев населения в силу своего бедственного положения отправлять детей собирать милостыню или заниматься другой противозаконной «уличной работой». Довольно часто независимо от погоды можно было встретить на улицах Санкт-Петербурга детей с шарманкой в руках, «голодные и холодные, слезы текут по их истомленным личикам» . Предприимчивые родители устанавливали определенную норму, невыполнение которой влекло за собой суровые наказания: «Домой нельзя, денег мало набрали - мама прибьет и хлеба не даст» .

Тяжело жилось детям в семьях алкоголиков, особенно если пьянствовали оба родителя. В таких ситуациях жестокие побои и издевательства применялись зачастую не как исправительные меры, а для забавы и потехи или являлись следствием безрассудного поведения ввиду алкогольного опьянения. Ярким примером может послужить дело, расследование которого провели члены общества по защите детей: «Почти каждую ночь пьяная мать, вместе с гостями приходя домой, будила спавшего ребенка [девочка 5-ти лет] и заставляла его танцевать и петь разные неприличные песни, и за это собирать подачки от посетителей» . Некоторые общественные деятели предлагали ограничить власть родителей над детьми в случае «не трезвой жизни первых» .

Скрыться от жесткого обращения родителей было едва ли возможным. Согласно ст. 170 Устава о паспортах местожительство детей полагалось только при родителях . Ребенок не мог сбежать к родственникам, друзьям или знакомым. Если же такое происходило, то родители были вправе требовать возвращения к себе детей «от всякого лица, удерживающего их у себя вопреки воле родителей» .

Гражданское законодательство предусматривало только один случай принудительного ограничения родительской власти, а именно «отдача детей родственникам православного вероисповедания или назначенным государством опекунам того же исповедания в том случае, если родители нарушили свою обязанность по воспитанию детей в православной вере» . Отсюда можно сделать вывод, что законодатели больше заботились о религиозном воспитании, нежели о физическом и нравственном здоровье детей.

Понимая все бессилие закона, многие общественные деятели выступали с призывом об организации специальных обществ, «покровительствующих детям, для заботы об улучшении их физического и нравственного состояния; для защиты против несправедливого и жестокого обращения с ними» . Ярким примером такой организации может послужить петербургское «Общество попечения о бедных и больных детях», открывшее в 1892 г. под своим попечительством отдел «Защита детей». За шесть лет работы члены отдела защитили 200 детей от жестокого обращения родителей . При подобных организациях существовали приюты и учебные заведения, куда и помещали детей. Одним из примеров может послужить судьба 13-летнего сына вдовы чиновника. Женщина совершенно пренебрегала материнскими обязанностями по отношению к своему сыну Николаю. Как выяснилось из расследования участкового попечителя отдела «Защита детей», она не обращала ни малейшего внимания на воспитание и образование мальчика, но вместе с тем за каждый проступок ребенка била его, морила голодом и запирала на целые дни в самые грязные места. Узнав о положении мальчика от сослуживца его отца, «Отдел озаботился судьбой ребенка и поместил его в Сельскохозяйственную школу Общества попечения о бедных и больных детях» .

Помимо школ и приютов, общественные организации помещали детей «на свой счет в благонадежную семью». Такая участь постигла дочь крестьянки Татьяны, сожитель которой, «крестьянин П., буйного нрава, ведущий нетрезвую жизнь и отличающийся безнравственными наклонностями», вздумал обратить внимание на малолетнюю девочку: «С этих пор в квартире П. начались тяжелые сцены: мать силой вырывала ребенка из рук сожителя» . Следует отметить, что подчас полиция оказывала помощь представителям общественных организаций при изъятии детей из неблагополучных семей , несмотря на свои обязанности защищать родительскую власть.

Несмотря на то, что все эти действия были незаконными, редко кто из родителей пытался потребовать своих детей назад: одни были рады избавлению от «лишнего рта», другим было просто все равно, где и что с их ребенком, третьи (чаще всего матери) были рады такому стечению обстоятельств, желая оградить своих детей от пьянства, жестокости и насилия в семье. российский империя воспитание преступность

Жестокость по отношению к детям и безнравственное поведение в семье были характерны не только для «низов общества» или «маргинализировавшихся» дворян, но и для вполне респектабельных представителей первенствующего сословия» . В связи с этим остро встал вопрос о законодательном закреплении возможности передачи родительских прав постороннему лицу, исходя из интересов ребенка. Однако решения по данному вопросу допускались только центральной администрацией и только для дворян при наличии связей и протекций. «Сенаторы и чины Канцелярии прошений твердо выступали за "непоколебимость" родительской власти, несмотря ни на какие бытовые условия» , поэтому почти все конфликты и судебные разбирательства из-за детей между «посторонними лицами» и родителями заканчивались в пользу последних.

Постоянное насилие и отсутствие должного ухода в некоторых случаях приводили к смерти ребенка, за что родители несли суровое наказание перед уголовным судом. Вместе с тем именно предумышленные убийства новорожденных и малолетних детей составляли достаточно многочисленную группу преступлений. Чаще всего убитые или оставленные без помощи младенцы имели статус незаконнорожденных, что и обусловливало во многом преступные действия матерей.

За 1862 г. в Санкт-Петербурге было зарегистрировано 4269 незаконнорожденных детей, а в 1870 г. - 4916 . Несмотря на то, что законнорожденных было в три раза больше (в 1862 - 12338 , а в 1870 - 14656 ), количество детей, рожденных вне брака, составляло довольно внушительную цифру.

Согласно своду законов Российской империи, к категории незаконнорожденных относились:

а) дети, рожденные вне брака, даже если впоследствии их родители «были сопряжены законным браком»;

б) дети, произошедшие в прелюбодеянии;

в) дети, рожденные «по смерти мужа матери или по расторжении брака разводом, когда со дня смерти мужа матери или расторжения брака до дня рождения сего младенца протекло более трехсот шести дней»;

г) дети, рожденные в браке, который впоследствии был призван незаконным;

д) дети, рожденные в браке, который был расторгнут по причине «доказанной неспособности мужа к супружескому сожитию» .

Довольно трудно определить, из какой группы незаконнорожденные младенцы чаще всего становились жертвами матерей- убийц, однако можно предположить, что в группу риска входили, прежде всего, дети, рожденные от прелюбодеяния, или в том случае, когда девушка или женщина еще не состояла в браке. Анализ статистических данных показал, что возраст осужденных по ст. 1451 (детоубийство и оставление без помощи новорожденного) варьировался от 14 до 45 лет, причем наибольшее число приходилось на возрастные категории 14-20 и 20-30 лет . Причины, толкавшие матерей на детоубийство, были достаточно разнообразны. Если говорить о девушках в возрасте от 14 до 20 лет, то здесь, без сомнения, решающую роль играл стыд и страх за свою дальнейшую судьбу: «Как часто девушки отдаются ухаживателям, веря их обещаниям жениться, а потом оставляются на произвол судьбы; до какой патологической высоты достигает суровость общественного мнения в случаях полового греха женщины» . Страх потери чести и позора перед обществом, страх быть выгнанной из родного дома - все это придавало решимости молодым девушкам в их страшном деянии. Для женщин, состоявших в официальном браке, появление незаконнорожденного ребенка как фактическое доказательство прелюбодеяния, также грозило общественной оглаской и стыдом.

Бывали случаи, когда матерей пугал сам статус «незаконнорожденный ребенок» и связанное с ним ограничение прав. Согласно законам Российской империи незаконнорожденные, независимо от звания их матерей, приписывались к податным обществам и по достижению ими совершеннолетия (21 год) начинали платить подати и выполнять повинности . Незаконнорожденные дворяне не могли пользоваться правами и преимуществами сословного происхождения, и были лишены права поступления на военную службу . Другим важным ограничением было отсутствие права незаконнорожденных детей на фамилию отца. Вместо этого они получали «прозвище», нередко выдававшие их происхождение .

В крайне запутанном состоянии находились личные отношения матери и ее незаконнорожденного ребенка. Согласно гражданскому законодательству у незаконных сыновей отсутствовало право на льготу по воинской повинности как единственных кормильцев престарелых матерей . Данный закон превращал мать с сыном в совершенно чужих друг другу людей.

Что касается имущественных и наследственных прав незаконнорожденных, то законы Российской империи не давали им права наследовать имущество родителей и их родственников без оставленного в их пользу завещания . Непросто складывалась ситуация и с обеспечением незаконнорожденных детей. Если мать незаконного ребенка решалась получить деньги на его содержание через суд, то она должна была выступить и как истица при возбуждении дела, и как обвиняемая в противозаконном сожитии, что предполагало наказание в форме церковного покаяния . Более того, дети, родившиеся от прелюбодеяния, вообще не имели никаких прав на содержание, и только в 1893 г. под воздействием «требований жизни» Сенат отказался от точного следования этому закону .

В затруднительном положении в вопросах содержания и материального обеспечения находились незаконнорожденные дворяне. Государство оказывало помощь посредством воспитательных приютов и пенсий, только если речь шла о бедном и непривилегированном населении. Незаконные дети дворян были лишены финансовой помощи от государства .

Таким образом, приобретение ребенком статуса незаконнорожденного влекло за собой множество как моральных, так и материальных проблем, которые оказывались непреодолимыми для малообеспеченных слоев населения. В связи с этим некоторые женщины решались на убийство своих незаконных детей, дабы избавить и их и себя от будущих жизненных неурядиц и трудностей.

Бывали случаи, когда матери шли на убийство вполне законных младенцев. Поводом для детоубийства являлось крайне бедственное положение в семье, когда женщина, истощенная непосильной работой, голодом, да еще и пьянством и побоями мужа, сразу же избавлялась от «лишней заботы». Исследователи женской преступности второй половины XIX в. среди причин, побуждающих женщин к совершению преступления, довольно часто выделяли именно огромное количество тягостей и невзгод, выпадающих на долю простолюдинки: «Женщине из народа тем труднее бывает выносить болезненное состояние (беременность, роды, кормление грудью), что она при нем не избавляется от исполнения обязанностей хозяйки. Именно на женщину из простонародья обрушивается специальный род испытаний в виде пьянства и насилия мужа и отца» .

Дети росли, становились старше, и вот уже родители превращались в объект для насилия. Жестокость детей по отношению к родителям в большинстве случаев проявлялась по достижении ими довольно зрелого возраста, когда физическая сила, новое материальное или социальное положение помогали дать отпор родительской власти.

Неподобающее отношение детей к родителям во многом было обусловлено воспитанием ребенка и той обстановкой в семье, где он рос. Будучи свидетелем постоянных ссор между родителями, которые, «нисколько не стесняясь, при детях осыпают друг друга бранью, упреками», у ребенка начинает постепенно зарождаться «не только неуважение к человеку вообще, но даже к отцу и матери» .

Причины жестокого обращения, побоев и даже убийств детьми своих родителей, как правило, были связаны с действиями родителей по отношению к ним в детстве и юности: одни мстили за «горькое и безрадостное детство», другие за отдельные обиды и оскорбления, третьи, за несчастный брак. Ведь, несмотря на то, что по ст. 1586 Уложения о наказаниях принуждение детей к браку составляло уголовное преступление, наказуемое тюрьмой от 1 года до 4 месяцев, гражданские законы давали возможность родителям влиять на решения детей, запрещая вступать в брак без дозволения родителей «безразлично в каком возрасте и социальном положении дети (ст. 6 Т. Х ч. 1)» .

Подводя итог, можно сделать вывод, что проблема насилия родителей по отношению к детям во второй половине XIX в. была связана, прежде всего, с недостатками гражданского и уголовного законодательства, которые способствовали сохранению патриархальных пережитков во внутрисемейном укладе большинства населения страны. В действующем праве Российской империи не были четко определены пределы и границы родительской власти, что вело к ее злоупотреблению. Кроме того, закон не давал прямой возможности детям спастись от совместной жизни с родителями-тиранами, перейдя под покровительство других лиц. Что касается традиций и обычаев в вопросах воспитания детей, то идея отказа от физического насилия только начала пробивать себе дорогу. Даже для представителей привилегированного сословия «порка детей, лишение их еды или запирание в темном чулане и другие меры воздействия воспринимались как вполне допустимые» .

Вместе с тем такие деяния, как предумышленное детоубийство, чаще всего касались незаконнорожденных детей в связи с многочисленными моральными и финансовыми трудностями, обусловленными правовой неполноценностью незаконнорожденных, а также сильном неприятии в обществе случаев «полового греха женщины». Убийство законнорожденных младенцев иногда происходило в семьях беднейших слоев городского населения, являясь результатом крайней нужды, пьянства и безнравственного образа жизни.

Данные обстоятельства наложили существенный отпечаток на детскую преступность по отношению к родителям, вызванную в большинстве случаев попытками уберечь себя от «неограниченной» родительской власти и отомстить за детские обиды. Ощутимые результаты либеральных перемен в семье можно наблюдать только к концу XIX в: «Ограничение отцовского и супружеского произвола, расширение прав жены и охрана детских интересов возвысили нравственный уровень семьи» .

Список литературы

1. Боровиковский А. Отчет судьи. Т.П. - СПб.: тип. А.С. Суворина, 1892.

2. Веременко В.А. Дворянская семья и государственная политика России (вторая половина XIX - начало XX в.). - СПб.: Европейский Дом, 2007.

3. Гуревич И. Родители и дети. - СПб.: Изд. Я. Канторовича, 1896.

4. Гюбнер Ю. Статистические исследования санитарного состояния Санкт-Петербурга за 1870 год. - СПб.: тип. В.И. Головина, 1872.

5. Зеланд Н. Женская преступность. - СПб.: тип. А.А. Пороховщикова, 1899.

6. Канторович Я.А. Законы о детях. - СПб.: тип. К.Н. Плотникова, 1873.

7. Лазаревич И. Внимание к детям и матерям. - Харьков: тип. М. Зильберберга, 1869.

8. Общество попечения о бедных и больных детях. Отдел «Защита детей». - СПб., 1898.

9. Петербургский листок. 1865. №41.

10. Петербургский листок. 1865. №53.

11. Петербургский листок. 1865. №64.

12. Петербургский листок. 1865. №74.

13. Покровская М.И. Вопросы воспитания. - СПб.: тип. И.Н. Скороходова,

14. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). Собр. 2. Т. XXXVI-XL. 1861-1865. - СПб.: Гос. тип., 1863-1870.

15. Решения Гражданского Департамента Правительствующего Сената за 1876 год. - СПб.: Сенатская тип., 1876. № 199.

16. Свод статистических сведений по делам уголовным, производившимся в 1873-1884; 1886-1888; 1890; 1893; 1897 году. - СПб.: Сенатская тип., 18741876; 1878; 1879; 1883-1885; 1887; 1888; 1890-1892; 1895; 1897; 1901.

17. Статистические таблицы Петербургской губернии за 1862 год. - СПб., 1863.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Криминологическая характеристика и особенности семейно-бытовой преступности, ее причины, социальные последствия, методы борьбы с данным видом преступности. Профилактические мероприятия по недопущению преступлений в сфере семейно-бытовых отношений.

курсовая работа , добавлен 20.04.2015

Показатели преступности и способы их исчисления. Отличие между фактической, зарегистрированной и латентной преступностью. Латентная преступность. Причины латентной преступности и методы её измерения. Изменение преступности во второй половине ХХ века.

реферат , добавлен 15.10.2008

Анализ понятий "быт", "бытовые отношения"; криминологическая характеристика и детерминанты современной бытовой преступности. Состояние, динамика, структура и тенденции бытовых преступлений; социально-психологические аспекты личности бытового преступника.

курсовая работа , добавлен 29.01.2012

Исследование процесса создания единого германского государства в виде Второй империи. Анализ конституции Германской империи 1871 года. Описания самой крупной кодификации в истории французского права. Характеристика кодификационных работ того времени.

контрольная работа , добавлен 11.10.2013

Правовое регулирование алиментных отношений в Российской Федерации. Алиментные обязательства родителей и совершеннолетних детей, основания их возникновения и прекращения. Ответственность за нарушение алиментных и иных связанных с ними обязанностей.

дипломная работа , добавлен 23.04.2014

Изучение правового статуса монарха и юридического положения сословий по Соборному Уложению 1649 г. Общая характеристика "Полного собрания законов Российской империи" и Свода законов Российской империи 1832 года. Общественные отношения у древних славян.

контрольная работа , добавлен 29.10.2014

Предпосылки возникновения МВД Российской Империи. Этапы реформирования МВД России в XIX – первой половине ХХ века. Структура и функциональные особенности Министерства внутренних дел, определение его компетенции, прав и обязанностей, значение в обществе.

курсовая работа , добавлен 15.03.2012

Характеристика уровней криминологической профилактики: общий, групповой, индивидуальный. Анализ количественных показателей преступности (объем, уровень и динамика). Рекомендации по преодолению негативных тенденций роста молодёжной преступности.

контрольная работа , добавлен 13.07.2014

Общая характеристика закона, регулирующего правоотношения в сфере авторского права. История авторского права в Российской империи и анализ его норм в области издательского дела. Суть изменений в данной сфере во второй половине 20-х годов ХХ века.

курсовая работа , добавлен 25.02.2011

Формы устройства детей, оставшихся без попечения родителей, предоставление статуса. Законодательно установленные формы устройства детей, лишенных родительского попечения. Опека и попечительство как форма воспитания детей, оставшихся без родителей.

Реформы Петра I положили начало новому периоду в развитии семейного права. Прежде всего усиливается роль светского законодательства, в основном императорских указов, служащих для восполнения пробелов в каноническом праве.

Решающее значение стало придаваться добровольности вступления в брак.

По указу Петра I, действовавшему, правда, непродолжительное время, родственники лиц, вступающих в брак, обязаны были приносить присягу в том, что не принуждали жениха и невесту к браку.

Это положение затем получило закрепление в Своде Законов Российской Империи. Статья 12 Законов гражданских указывала, что «брак не может быть законно совершен без добровольного и непринужденного согласия сочетающихся лиц»1. Указом 1722 г. было запрещено женить «дураков, которые ни в науку, ни в службу не годятся».

Указом 1714 г. Петр попытался ввести образовательный ценз для дворян, вступающих в брак, требуя при венчании справки о знании арифметики и геометрии. Но эта попытка также не увенчалась успехом. При Петре 1 обручение становится расторжимым. Запрещается снабжать его сговорной записью и включать в нее условие о неустойке (заряде) на случай, если брак не состоится. В дальнейшем это положение получило развитие в Своде Законов. Часть 2 ст. 12 Законов гражданских гласила, что брак не может быть предметом гражданско-правовых сделок, и потому обещание вступить в брак может быть свободно не выполнено без всяких последствий для обещавшего. В 1775 г. обручение сливается по времени с венчанием.

В 1721 г. православные христиане впервые получили в России возможность вступать в браки с христианами других конфессий. Это нововведение было связано с тем, что после войны России со Швецией Петр I хотел поселить пленных шведов в Сибири и привлечь их к ее освоению, дав им российское гражданство. Однако по законам того времени они не могли вступить в брак с православными, не приняв предварительно православную веру. В связи с этим и было установле- 1 Свод Законов Российской Империи. Законы гражданские. Т. 10. СПб., 1916 Ч 1. 54

но правило (существующее в каноническом праве и в настоящее время) о том, что христианин другой конфессии вправе вступить в брак с православным, дав подписку о том, что он не будет совращать православного супруга в свою веру и обязуется воспитывать детей в православии. В 1810г. Синод составил перечень запрещенных степеней родства. Согласно каноническим правилам запрещались браки восходящих, нисходящих родственников, а также боковых родственников до седьмой степени включительно. До такой же степени запрещались и браки между свойственниками. Светское законодательство распространило ограничения только до четвертой степени бокового родства и свойства. Препятствием к браку по-прежнему оставалось и духовное родство. В 1744 г. Указом Синода были запрещены браки лиц старше 80 лет. «Брак от Бога установлен, - гласит Указ, - для продолжения рода человеческого, чего от имеющего за 80 надеяться весьма отчаянно»1. В 1830г. повышается возраст для вступления в брак до 18 лет для мужчин и 16 лет для женщин. Для вступления в брак необходимо было получить согласие родителей независимо от возраста жениха и невесты (ст. 6 Законов гражданских). Брак, заключенный без согласия родителей, тем не менее признавался действительным, но дети лишались права наследовать имущество родителей по закону, если родители их не простили. Лица, состоявшие на гражданской или военной службе, обязывались получить согласие на брак своего начальства (ст. 9 Законов гражданских). За брак, заключенный без такого разрешения, они подвергались дисциплинарному взысканию. Законодательство того периода знает и случаи ограничения брачной правоспособности в судебном порядке. Приговором суда запрещалось вступать в брак лицам, осужденным за двоебрачие, а также тому из супругов, брак с которым был расторгнут из-за его неспособности к брачной жизни. Заключение брака с 1775 г. могло производиться только в приходской церкви одного из вступающих в брак. Венчанию по-прежнему предшествовало оглашение. Брак заключался при личном присутствии жениха и невесты. Исключение делалось лишь для лиц императорской фамилии, венчающихся с иностранными принцессами.

Согласно ст. 31 Законов гражданских, брак мог быть признан недействительным при совершении его в результате насилия или при сумасшествии одного или обоих супругов. Недействительным являлся и брак между лицами, состоявшими в запрещенных степенях кровного

Глава 6 Семейное право России периода империи 55

1 Латкип ВН Учебник истории русского гражданского права периода империи СПб, 1909 С 513

или духовного родства или свойства; при наличии другого нерасторгнутого брака; с лицом старше 80 лет; с лицом духовного сословия, обреченным на безбрачие; православных с нехристианами. Если брак заключался с лицом, не достигшим брачного возраста, установленного светским законодательством (16 и 18 лет), но достигшим канонического брачного возраста (13 и 15 лет), супруги разлучались до наступления возраста, предусмотренного светским законом. После этого они могли снова выразить свою волю и продолжать брак, который признавался действительным. Право требовать признания брака недействительным по данному основанию принадлежало только несовершеннолетнему супругу по достижении совершеннолетия.

Развод в период империи становится все менее свободным. Развод по взаимному согласию прямо запрещается ст. 46 Законов гражданских. Поводами к разводу являлись: прелюбодеяние любого из супругов; двоебрачие; неспособность к брачному сожитию; безвестное отсутствие супруга свыше 5 лет, если оно не было вызвано виновным поведением оставшегося супруга; покушение на жизнь супруга; принятие монашества; ссылка в каторжные работы с лишением всех прав состояния. В допетровскую эпоху ссылка не оказывала влияния на брак, и жена следовала за сосланным мужем. Начиная с 1720 г. жены ссыльных могли оставаться в своих имениях, полученных в приданое Однако до 1753 года развода в этом случае не требовалось. Брак считался прекращенным автоматически с момента вынесения приговора уголовным судом, как если бы сосланный супруг умер. Это было связано с тем, что ссылка на каторгу сопровождалась лишением всех прав состояния и считалась гражданской смертью. С 1753 г. стало необходимым ходатайствовать о разводе с осужденным супругом.

Процедура развода в императорской России была очень сложной. Бракоразводный процесс осуществлялся судами Духовных консисторий. Сам процесс носил смешанный состязательно- розыскной характер. Решение выносилось на основании формальной оценки доказательств, т.е. решающее значение придавалось не убедительности доказательств для судей, а наличию строго определенных доказательств, которыми, например при прелюбодеянии, являлись показания двух или трех свидетелей-очевидцев. Само по себе признание супругом, совершившим прелюбодеяние, своей вины не принималось во внимание, если оно не подтверждалось формально необходимыми доказательствами. На практике это приводило к многочисленным злоупотреблениям и часто вынуждало к подкупу лжесвидетелей.

Прелюбодеяние являлось одновременно уголовным преступлением и могло рассматриваться также уголовным судом по жалобе другого 56

Раздел II История семейного права

супруга. Суд вправе был подвергнуть виновного тюремному заключению на срок от трех до восьми месяцев, а его соучастника - на срок от двух до четырех месяцев, если он был холост, и на срок от четырех до восьми месяцев, если он состоял в браке.

Одновременное возбуждение уголовного дела и дела о разводе не допускалось, так как развод тоже считался наказанием, а за одно и то же преступление лицо не могло наказываться дважды. У невиновного супруга оставалось право выбора между уголовным преследованием и сохранением брака или разводом. Виновному в прелюбодеянии супругу после развода разрешалось вступить в новый брак только после церковного покаяния.

В случае многобрачия было возможно и уголовное наказание, и признание брака недействительным в духовном суде. При этом уголовный суд, особенно после введения суда присяжных, основываясь на свободной оценке доказательств, мог вынести приговор, противоречащий решению духовного суда, связанному формальной оценкой доказательств.

Дореволюционная Россия так и не дошла до создания единого для всех подданных законодательства о браке. Российское брачное законодательство, и светское, и каноническое, всегда строилось на основании религиозных правил. Поэтому лица разных вероисповеданий и конфессий попадали под действие различных законов в зависимости от предписаний своей религии.

С одной стороны, это было свидетельством веротерпимости (гораздо хуже было бы навязывание всему населению империи православных представлений о браке), с другой стороны, на рубеже XIX-XX вв. начала настоятельно ощущаться потребность в хотя бы альтернативном едином светском законодательстве, допускающем браки между лицами разных религий, развод по взаимному согласию в светском органе и т. д.

Мусульманам разрешалось заключать полигамные браки. Развод между мусульманами регулировался законами Шариата, которые предусматривали развод по взаимному согласию и по воле мужа в одностороннем порядке.

Брак между католиками был нерасторжим, дозволялась только сепарация - судебное разлучение супругов. Вступить в новый брак супруги, получившие решение о сепарации, не могли. Протестантская церковь допускала бблыпую свободу разводов, в том числе и при «отвращении супруга к брачной жизни».

По иудейским религиозным законам муж мог развестись со своей женой при наличии любой серьезной причины. Жена же имела право требовать развода только в строго определенных случаях.

Глава 6. Семейное право России периода империи 57

Личные права и обязанности супругов в период империи также претерпели существенные изменения. Прежде всего с восприятием европейских форм жизни изменилось само положение женщин в обществе. Власть мужа, формально сохранившаяся до 1917 г., приобретает более цивилизованные формы. С 1845 г. муж не вправе подвергнуть жену физическому наказанию. Насильственное пострижение в монахини также становится невозможным.

Законодатель в этот период все более активно пытается регулировать внутренние отношения супругов в браке. «Муж обязан любить свою жену, как собственное тело, жить с нею в согласии, уважать, защищать, извинять ее недостатки и облегчать ей немощи», - гласит ст. 106 Законов гражданских. Статья 107 так формулирует обязанности жены: «жена обязана повиноваться мужу своему как главе семейства, пребывать к нему в любви и неограниченном послушании, оказывать ему всяческое угождение и привязанность как хозяйка дома».

По сути своей все эти правила не что иное, как мнимые права, санкций за них установлено не было, а с отменой права мужа физически наказывать жену они не могли быть осуществлены и непосредственным принуждением.

Место жительства супругов определялось по месту жительства мужа. Жена обязана была следовать за ним, в противном случае она могла быть водворена в дом мужа принудительно. Только ссылка мужа освобождала жену от этой обязанности.

Начиная с XVIII в. жена получила право требовать судебного разлучения в случае жестокого обращения. Только в начале XX в. в Свод Законов была введена ст. 1031, в соответствии с которой за супругом признавалось право отказаться от совместной жизни, если она «представляется для него невыносимой». Совместная жизнь могла быть признана невыносимой вследствие жестокого обращения с супругом или детьми, нанесения тяжких оскорблений, явного злоупотребления супружескими правами, бесчеловечного или порочного поведения супруга, а также если супруг «одержим тяжкой душевной болезнью или иной прилипчивой и отвратительной болезнью, которая представляет опасность для жизни и здоровья другого супруга или его потомства».

Жена имела право и была обязана носить имя мужа и следовать его состоянию. Исключением из этого правила признавалась лишь привилегия дворянок, вышедших замуж за лиц недворянского звания, сохранить дворянство, не сообщая его мужу.

Значительную эволюцию претерпела обязанность следовать состоянию супруга лиц несвободных сословий. Рапсе действовало правило о том, что вступивший в брак с крепостным сам утрачивал свобо- 58

Раздел II История семейного права

ду, если специально не выговорил ее сохранение у господина своего будущего супруга. Эта норма была отменена в отношении мужчин, вступивших в брак с крепостными, при Екатерине II, а в отношении женщин - при Александре I.

Имущественные отношения супругов с XVIII в.

Также меняются. С петровских времен приданое жены рассматривается как ее раздельное имущество, которым муж не может даже пользоваться. Указ 1715г. давал жене право свободно продавать и закладывать свои вотчины без согласия мужа. Правда, в отношении этого права на практике сначала допускались определенные колебания. Так, в 1763 г. Сенат признал недействительным купчую, данную мужу женой, указав, что жена, находящаяся под властью мужа, не может спорить против его воли о выдаче купчей. Однако, хотя это противоречие между признанием дееспособности замужней женщины в имущественной сфере и ее подчинением мужней власти сохранилось, общая тенденция развития законодательства была направлена на предоставление ей права свободно распоряжаться своим имуществом. Единственным исключением оставалось запрещение жене обязываться по векселю без согласия мужа по Вексельному уставу 1832 г. Но, не имея права подписывать векселя, замужняя женщина могла свободно выдавать заемные письма. В ст. 109 Законов гражданских говорится о том, что «браком не создается общего владения в имуществе супругов, каждый из них может иметь и вновь приобретать отдельную собственность». Согласно ст. 115, жена имела право свободно распоряжаться имуществом, не требуя от мужа дозволительные или верительные письма. Статья 112 разрешала супругам заключать между собой любые сделки. Муж мог распоряжаться имуществом жены только по ее доверенности как обычный представитель.

Право на содержание признавалось только за женой, которую муж обязан был содержать «по состоянию и возможностям своим» (ст. 106). Эта обязанность прекращалась, если жена не выполняла своих супружеских обязанностей, в частности отказывалась следовать за мужем. В начале XX в. Свод Законов был дополнен ст. 1061, в соответствии с которой жена сохраняла право на содержание, если уклонялась от совместной жизни с мужем, по вине которого совместная жизнь супругов была судом признана невыносимой.

Следует еще раз подчеркнуть, что до самой революции брачное законодательство России не было светским. Российские законодатели упорно отказывались от проведения реформ, признанных необходимыми всеми ведущими специалистами в области гражданского права.

Глава 6 Семейное право России периода империи 59

Особенно негативным было отношение законодателей к введению гражданского брака. Гражданский брак не только не допускался в самой Российской Империи, Россия так никогда формально и не признала гражданские браки, заключенные в странах, где они существовали. В 1902 г. Россия отказалась подписать Гаагскую конвенцию, так как она предусматривала взаимное признание браков, заключенных в иностранных государствах по их законам.

Единственной уступкой стало разрешение раскольникам заключать гражданские браки, подлежавшие регистрации в полицейском управлении. Их введение было вызвано тем, что, не признавая раскольничьего духовенства, российское правительство не признавало и заключаемые им браки. Раскольники, следовательно, не могли вступить в законнный брак, не приняв предварительно православия. С 1906 г., после издания указа о веротерпимости, стали допускаться церковные браки между раскольниками. Гражданские браки сохранили значение только для раскольников-беспоповцев.

В петровские времена смягчается власть родителей над детьми: родители уже не вправе насильственно венчать своих детей или отдавать их в монастырь.

Право родителей применять физические наказания в отношении детей так и не было отменено в дореволюционной России. Начиная с XVIII в. оно постепенно стало ограничиваться запретом калечить и ранить детей, а также ответственностью за доведение их до самоубийства. Но и в конце XIX в., если за умышленное убийство своих детей родители наказывались даже строже, чем за убийство постороннего лица, то за неосторожное убийство детей в процессе наказания они подвергались гораздо менее тяжкой каре, чем другие неосторожные убийцы. За особо жестокое обращение с детьми родителям делалось внушение совестным судом за закрытыми дверьми.

Родители по-прежнему могли использовать и публично-правовые меры против непокорных детей. Уложение о наказаниях (ст. 1593) разрешало по требованию родителей заключать детей в тюрьму на срок от трех до четырех месяцев за неповиновение родителям или развратную жизнь. В XIX в. такая мера стала настолько противоречить существующим в то время в обществе представлениям, что

губернаторы, к которым родители все еще изредка обращались с подобными требованиями,

отказывались ее осуществлять.

Для рассмотрения жалоб родителей на детей был создан специальный совестной суд, который не только вел разбирательство, но и при-

1 См Загоровский И A Kypt t сменного права С 307 60

Раздел II История семейного права

мирял стороны. При этом родители не должны были представлять никаких доказательств вины детей. Исследование этого вопроса считалось неуместным. У детей спрашивали, что они могут сказать в свое оправдание. Но если в их ответах содержалось что-либо, что могло бы квалифицироваться как «наветы на родителей» или «выражение непочтения», это только усугубляло вину детей.

В Своде Законов (ст. 161 Законов гражданских) было записано, что «власть родителей простирается на детей особого пола и всякого возраста с различием в пределах, законом ддя сего поставляемых». Родительская власть несколько ограничивалась с поступлением сыновей на службу и выходом дочерей замуж, поскольку дочь не могла одновременно находиться под неограниченной властью мужа и родителей.

Родители имели право требовать выдачи детей от любого лица независимо от того, отвечало это интересам детей или нет.

Лишения родительских прав российское законодательство того времени не знало, за исключением одного случая: православные родители могли быть лишены родительских прав, если они воспитывали своих детей в иной вере.

Формальное существование столь сильной родительской власти постепенно все более перестает соответствовать общественным представлениям. Это положение прекрасно охарактеризовал Г.Ф. Шерше-невич. «Объектом права личной власти, - писал он, - является само подвластное лицо, а не какие-либо действия с его стороны. Однако в настоящее время, с признанием личности за каждым человеком, эти права попадают в безвыходное противоречие с нормами, охраняющими свободу

каждого лица... Отсюда обнаруживается теоретическая несостоятельность этих прав и практическая их

неосуществимость» .

Родители не только имели право, но и обязаны были воспитывать своих детей. Воспитание состояло в приготовлении детей к полезной деятельности: определению сыновей на службу, а дочерей - замуж. Родители должны были также предоставлять содержание несовершеннолетним детям в соответствии со своими возможностями.

В XVIII в. незаконнорожденные дети следовали состоянию матери, но дети дворянок не получали дворянства, хотя нередко оно им жаловалось императорским указом. Отец обязан был только содержать незаконнорожденного ребенка и его мать, но это содержание рассматривалось не как алименты, а в качестве возмещения вреда. Воинский артикул 1716г. обязывал холостого человека, чья незамуж-

ШершриевичГФ Русское 1|>ажданскос право С 458 I лава 6. Семейное право России периода империи 61

няя любовница родила ребенка, доставлять ей и ребенку средства к существованию. Одновременно предусматривалось и уголовное наказание за этот проступок. Требование о содержании рассматривалось не гражданским судом, а уголовным, как гражданский иск в уголовном процессе. Узаконение детей в XVIII в. осуществлялось только по высочайшему повелению, каждый раз в индивидуальном порядке. В XIX в. правила об узаконении менялись чрезвычайно часто. В царствование Александра I стало разрешаться узаконение детей, рожденных до брака, в случае вступления их родителей в брак между собой. Это правило не распространялось на детей, рожденных от прелюбодеяния. При Николае II издается высочайшее повеление, запрещающее такое узаконение. При Александре II оно опять разрешается.

Закон от 3 июля 1902 г., внесший изменения в Свод Законов, впервые позволил рассматривать иски внебрачных детей о содержании в порядке гражданского, а не уголовного судопроизводства. Согласно этому Закону, происхождение ребенка от отца могло подтверждаться любыми доказательствами. Однако речь шла не об установлении отцовства как семейно-правовой связи с ребенком, а лишь о праве ребенка на содержание. Добровольное признание отцовства не допускалось. Правовая связь с матерью ребенка устанавливалась на основании признания ею ребенка своим. При отсутствии признания происхождение ребенка от матери могло быть подтверждено только метрической записью или ее собственноручным письменным удостоверением. В данном случае устанавливалась именно семейно-правовая связь между матерью и ребенком. Такое ограничение в способах доказывания обосновывалось необходимостью защиты девушек из благородных семей, родивших ребенка вне брака, от возможного шантажа.

Родительская власть в отношении внебрачного ребенка принадлежала матери (ст. 1321 Законов фажданских). Фамилия ребенку давалась по фамилии матери, но только если она выражала на это согласие. Отчество записывалось по имени крестного. Отец обязан был предоставлять ребенку содержание в случае его нуждаемости и в соответствии с общественным положением матери (ст. 1324 Законов гражданских). Мать также должна была содержать ребенка. Отец, выплачивающий ребенку содержание, имел преимущественное право быть назначенным его опекуном или попечителем, а также право контролиро-вать его воспитание и содержание (ст. 13210 Законов гражданских). Внебрачные дети могли наследовать только благоприобретенное имущество матери. Наследование по закону ее родового имущества и наследование после отца не допускалось. 62