Куда деваются пропавшие дети. Почему пропадают дети? И съёмка "Богемской Рощи" в Калифорнии

Вот уже две недели вся страна с тревогой следит за поисками пропавшей в Брянской области девятимесячной Ани Шкапцовой. На сегодяшний день в поисковой операции уже задействовано более тысячи сотрудников полиции. К поискам подключились и многочисленные общественные организации, и простые жители города. К сожалению, трагический случай в Брянске далеко не единственный. Даже по официальной статистике МВД, в нашей стране каждые полчаса пропадает ребёнок. При этом каждый 12-й из пропавших так никогда и не будет найден.

Случай в Брянской области ужасает ещё и своей обыденностью. 11 марта мать девятимесячной Ани Шкапцовой оставила коляску с ребёнком около зоомагазина. Когда буквально через несколько минут она вышла на улицу, ребёнка уже не было. И что бы сегодня ни говорили или ни писали многочисленные «комментаторы» в Интернете о том, что, дескать, не стоило матери оставлять кроху одну даже на минуточку, очевидно: такая трагедия могла бы произойти с каждым.

Сравнительно небольшое количество случаев можно отнести к чистому криминалу, в то время как не меньше половины числящихся в розыске несовершеннолетних сами сбежали из дома из-за асоциального поведения собственных родителей.

Отметим, что даже в считающейся относительно благополучной Европе, по подсчётам правозащитных организаций, ежегодно исчезают более 70 тыс. детей. В США – более полумиллиона. Россия в этом смысле также не является исключением: по данным МВД, в нашей стране каждый год пропадают около 20 тыс. детей. По неофициальной статистике, каждый год в розыске находятся более 50 тыс. мальчиков и девочек. Правда, всё та же статистика утверждает, что более 90% всех потерявшихся детей в конце концов находятся – хотя бы потому, что причиной большинства исчезновений детей во всём мире частенько является добровольный уход из дома из-за ссоры с родителями или желание погулять с друзьями. Но есть и другая, действительно пугающая цифра: по подсчётам уполномоченного по правам ребёнка при президенте РФ Павла Астахова, 10–12 тыс. детей в нашей стране каждый год так и остаются ненайденными. Что с ними произошло и куда они исчезли – не знает никто.

О том, что поиски пропавших могли бы быть куда более результативными, свидетельствует хотя бы тот факт, что за те две недели, которые в Брянске пытаются найти девятимесячную Аню Шкапцову, полиции удалось попутно отыскать более 30 человек, считающихся пропавшими без вести. Среди них – шестеро детей. «За последние дни найден 31 без вести пропавший человек, в том числе шесть несовершеннолетних и две студентки вузов», – бодро отрапортовали в пресс-службе областного управления МВД. Правда, вопрос, что мешало полицейским расследовать эти случаи исчезновения раньше, похоже, повис в воздухе.

Так, 12 марта недалеко от деревни Переторги Выгоничского района полиция нашла 16-летнего школьника, о пропаже которого родители заявили ещё 20 января. 14 марта удалось найти и пропавшую за неделю до этого 16-летнюю девочку из посёлка Алтухово Навлинского района. Как выяснилось, за последние три года девочка уже пять раз убегала из дома к своим взрослым друзьям. Возможно, именно поэтому полиция на этот раз не очень-то усердствовала с поисками.

Стоит отметить, однако, что и сама система работы правоохранительных органов устроена таким образом, что зачастую полицейским просто невыгодно тратить силы на поиски пропавших людей. Всё дело в том, что в статистику раскрываемости попадают дела, успешно доведённые до суда. В случае же с поисками пропавших, даже если дело будет расследовано, формальные показатели работы полицейских от этого не улучшатся. Есть и другая объективная причина – зачастую в отделениях полиции просто не хватает людей, и у каждого оперативника в производстве находится сразу несколько дел, заниматься убежавшими из дома подростками ему некогда чисто физически. «У нас нет системы поиска, и в подобных случаях полиция зачастую оказывается крайней. Но и ей не хватает ни искусства, ни возможностей заниматься подобными делами. Это просто не предусмотрено самой системой», – рассказал «Нашей Версии» директор фонда «Право ребёнка» Борис Альтшулер.

Другая проблема заключается в том, что само по себе количество пропавших детей зачастую оказывается в прямой зависимости от социального благополучия общества. На государственном уровне о серьёзности этой проблемы впервые начали говорить всего несколько лет назад. В 2009 году представители МВД обнародовали тревожную статистику: 55% объявленных в розыск несовершеннолетних уходят из семьи из-за безответственности или жестокости родителей. При этом каждый год правоохранительные органы выявляют более 100 тыс. родителей или опекунов, которые недобросовестно исполняют свои обязанности. Общественные и правозащитные организации начали бить тревогу ещё с середины 90-х годов. С развалом советской системы обострилось множество социальных проблем: тогда впервые на улицах стали появляться так называемые беспризорники, а на самом деле – дети из неблагополучных семей, убежавшие от родителей-алкоголиков или наркоманов. Тогда же впервые заговорили и о проблеме детских домов, воспитанники которых скорее предпочитали жить на улице. «В конце 90-х ежегодно пропадали около 70 тыс. детей в год: около 20 тыс. из них убегали из детских домов, ещё 50 тыс. – из семей», – вспоминает Борис Альтшулер.

Проблема беглецов из детских домов существует и поныне, только сегодня чиновники всё больше предпочитают её замалчивать: сбегающие из детдома воспитанники портят статистику, а значит, детдом может не получить должный уровень государственного финансирования или, что ещё хуже, туда нагрянут с проверкой. «Детдома далеко не всегда заявляют о пропаже детей. Это грубейшее нарушение, но они занимаются этой лакировкой действительности, чтобы не портить себе отчётность», – констатирует Борис Альтшулер.

Одной из первых попыток начать решать проблему потерявшихся детей именно с социальной точки зрения было предложение по созданию Национального центра помощи пропавшим и пострадавшим детям. С инициативой создания такого центра ещё в апреле прошлого года выступил уполномоченный по правам детей при президенте РФ Павел Астахов в ходе своей встречи с президентом Дмитрием Медведевым. «Среди инициатив, озвученных уполномоченным, – создание национального центра помощи пропавшим и пострадавшим детям, в котором будет проводиться профессиональная реабилитация несовершеннолетних жертв насилия. Уже подготовлен полный пакет документов для его учреждения», – отрапортовали ещё весной прошлого года в пресс-службе уполномоченного. Однако никакого центра до сих пор так и нет. Правозащитники уверены, что решать проблему так называемых социальных беглецов можно и по-другому. «Сейчас детского досуга, который могли бы получать все дети независимо от доходов их родителей, практически нет. Так что не приходится удивляться тому, что дети убегают из дома, кончают с собой, нюхают клей или употребляют наркотики», – считает Борис Альтшулер.

Несколько недель назад о необходимости разработки соответствующей государственной политики говорили и на круглом столе, организованном партией «Единая Россия». «Сегодня мы уже приняли 37 законопроектов по защите детей. Но у нас нет национальной программы по защите детства. Любая федеральная программа не предусматривает детей. К примеру, в программе о развитии туризма с финансированием в 38 млрд рублей нет ни слова о детском туризме», – рассуждает зампредседателя Совета Федерации Светлана Орлова.

Впрочем, пока политики и чиновники рассуждают о создании всяких проектов, в стране уже начали появляться общественные организации волонтёров, которые на сегодня чуть ли не единственные, кто реально занимается поисками пропавших детей. «Огромная роль принадлежит общественникам. И когда случаются вот такие ЧП, как в Брянской области, например, добровольцы очень помогают», – говорит Борис Альтшулер.

Летом 2010 года во всех российских СМИ гремела история о трагической гибели пятилетней Лизы Фомкиной, пропавшей в Орехово-Зуевском районе. Девочка потерялась в лесу, куда она пошла гулять вместе со своей тётей. В течение первых пяти дней малышку фактически никто не искал, и только когда информация о пропаже девочки распространилась через Интернет, был организован отряд добровольцев, которые начали поиски своими силами. Лизу в результате нашли, но было уже поздно. Девочка умерла от переохлаждения на девятый день после пропажи. Спасатели опоздали всего на один день...

После этой трагической истории волонтёры, участвовавшие в поиске девочки, создали поисковый отряд «Лиза Алерт». «Нами двигала идея создать такую же эффективную систему, которая действует в Америке. Но если там она направлена только на криминальные пропажи детей, когда их воруют с какими-то преступными целями, то у нас – на все случаи пропажи детей. То есть если ребёнок заблудился в лесу, потерялся в городе, по каким-то причинам исчез из дома, например просто убежал», – рассказывает координатор добровольцев Григорий Сергеев. Сегодня члены отряда «Лиза Алерт» находятся в Брянской области, где помогают в поисках 9-месячной Ани Шкапцовой.

Фактически активные волонтёры сегодня не только проводят работу по поиску пропавших детей, но и максимально стараются наладить диалог с правоохранительными органами, с тем чтобы и государственная система работала как можно более эффективно. В этом году члены «Лиза Алерт» приняли участие уже в двух оперативных совещаниях в МВД, посвящённых взаимодействию полиции и волонтёрских организаций по поиску людей. По итогам одного из них, в частности, было принято решение о создании рабочей группы по разработке системы реагирования на случаи пропажи детей.

Причём кое-какие улучшения в системе поиска детей можно было бы сделать уже сегодня, да и никаких бюджетных затрат для этого не потребуется. Простой пример: согласно существующим ныне нормам у правоохранительных органов есть 48 часов для того, чтобы отреагировать на пропажу ребёнка. Этим нередко пользуются в полиции, когда отказываются принимать у родителей заявление о пропаже ребёнка, говоря о том, что, возможно, он просто заночевал где-нибудь у друзей. В ходе одной из встреч волонтёров с представителями МВД было решено, что эта инструкция будет пересмотрена. «Впервые на этой встрече мы услышали с той стороны – да, это (48 часов. – Ред.) слишком много. Мы рады, что наконец-то, спустя много месяцев разговоров об этом, внутренняя инструкция будет меняться. Впрочем, о таких изменениях мы слышали ещё на первой встрече. Жаль только, что большая часть этого документа будет внутренней, а значит, секретной», – констатируют в «Лиза Алерт». Другая немаловажная проблема в ныне действующем законодательстве, которая нередко затрудняет поиски пропавших, – запрет на определение местоположения мобильного телефона без соответствующего решения суда. Подобное ограничение, как указывают волонтёры, многим пропавшим стоит жизни.

Парадоксально, но факт: созданный всего два года назад волонтёрский отряд по поиску пропавших детей оказывается лучше подготовленным даже с чисто технической точки зрения к ведению поисков, чем профессионалы – полицейские. «На руководящей роли полиции над волонтёрами настаивают в МВД. Имея огромный опыт полевых операций, мы можем с уверенностью сказать: это не работает, – отмечают в «Лиза Алерт». – Полиция не умеет искать в лесу и никогда не проводит массовых поисковых мероприятий в городе. И потому руководить волонтёрами, которые учатся этому, разрабатывая методики на основе опыта, могут только сами волонтёры».

В Международный день пропавших детей в Москве, в центре «Винзавод» открылась выставка поискового отряда «Лиза Алерт» «Мелочи», рассказывающая о том, почему и как пропадают дети. Выставку посетил наш корреспондент.

Поисковый отряд «Лиза Алерт» существует третий год. Он самоорганизовался в сентябре 2010, во время поисков пятилетней Лизы Фоминой , пропавшей в Подмосковье. Тогда милиция была слишком занята охраной порядка на Дне города и лес прочесывали около 500 добровольцев. Спасти девочку не успели, она умерла. С тех пор в России появилась служба добровольцев, которые ищут пропавших детей.

Выставка отряда «Лиза Алерт» проходит во второй раз. В прошлом году она была посвящена конкретным историям детей. Кого-то из них нашли живым и здоровым, кого-то нашли мертвым, а кого-то – так и не нашли. Когда речь идет о пропавших детях, у каждого из нас срабатывает защитный рефлекс. Но именно для того и создана эта выставка, чтобы трагедия не случилось с нашими детьми. В этом году волнтеры «Лиза Алерт» решили рассказать о причинах, по которым пропадают дети.

Выставка «Мелочи» не только способ агитации, но и художественное высказывание. В данном случае – погружение в кошмар, начинающееся словами: «представьте, что пропал ваш ребенок…»

Почему они исчезают, куда уходят?

Все случаи исчезновения детей можно условно разделить на несколько основных категорий .

«Бегунок» – так называли раньше детей, ушедших из дома. Причины побега-ухода могут быть самые разные, их и попытались представить авторы экспозиции. Постоянные скандалы в семье, насилие, банальная ссора с родителями. Подросток может единственный раз в жизни вспылить убежать из дома, и пропасть навсегда. По словам координаторов, возраст «бегунков» снижается, сейчас среди бегунков все чаще встречаются дети 8-10 лет.

Наши дети теряются в лесу, собирая грибы, бесследно исчезают в супермаркете, пока мама примеряет платье на распродаже в торговом центре. Уходят из дома после ссоры с родителями, боятся идти домой, получив двойку. Детские страхи, боязнь, что поругают за двойку или порванную одежду тоже могут стать причиной того, что ребенок не идет из школы домой.

Причины разные, результат – одинаковый: ребенок оказался на улице один. А дальше может случиться все что угодно. И, к сожалению, иногда случается.

Интересуйтесь жизнью своих детей! Не отмахивайтесь от разговоров с ними, ссылаясь на дела. Важны любые мелочи.

Время – жизнь

В этом углу выставки – валокордин возле телефона. В ватной тишине тикает метроном, отсчитывая драгоценные минуты, на стене висят часы. Несколько циферблатов пошли трещинами. Время упущено.

«Обращаться в полицию неудобно…», «Да куда он денется, погуляет и придет», «Только час прошел, рано беспокоиться». Специалисты отмечают – все самое плохое с пропавшими детьми происходит как правило в течение двух часов. Лучше понапрасну побеспокоить полицию и волонтеров, чем всю жизнь мучиться, упустив время.

Ребенок не пришел из школы? Заблудился в лесу? Не вернулся с прогулки? Начинайте поиски немедленно!

Я хочу к маме!

В конце экспозиции, у дальней стены подвального зала – стенд из черного стального листа. Сквозные буквы подсвечены с изнанки лампами. Если начать их читать, услышишь голоса детей, которых не нашли живыми. История маленькой девочки написана от первого лица. Был неудачный, но обычный день. В школе ее толкнул одноклассник а папа не встретил после занятий. Этот день стал последним в жизни девочки, потому что добрый дядя посадил ее в машину:

…Мы проехали мимо моего дома.
Я сказала дяде, что нужно ехать вон туда,
но он поехал совсем в другую сторону.
Я испугалась и заплакала:
«Остановите машину, я дойду до дома сама!»

Другие дяди и тети, видели заплаканное лицо девочки в окне машины, но прошли мимо. И они, эти дяди и тети были мы с вами:

Я случайный свидетель.
Я человек, спешивший на встречу.
Я тот, у кого нет времени.
Я тот, кто не лезет в чужие дела.
Я тот, кто молчит.
Я тот, кто не виноват.

Как это бывает

Из блога Aнтона Борисова, Портленд, США:

Проснулся от неприятного звука. Мой мобильник никогда не издавал такого и я в нем ничего подобного не ставил. Оказалось, это Amber Alert. Так здесь называется сигнал тревоги, когда объявляется поиск ребенка. Он объявляется по всему штату. В текстовом сообщении была просьба следить за новостями. Также были приметы и номер машины, в которой предположительно был увезен пропавший ребенок. Тревога была объявлена в 5:45 утра, а в 8:30 – официально отменена. Ребенок был найден живым.

Снова и снова мы видим объявления в красной рамке: «Пропал ребенок». Мы делаем перепосты в соцсетях: «Пропал ребенок». Но есть ли от них толк? Есть. Но только, если найдется кто-то, кто видел пропавшего ребенка и узнает его по описанию. Так нашелся девятилетний Игнат , пропавший в Бибирево в декабре 2012.

Всматривайтесь в лица детей! Смотрите внимательнее, чтобы не допустить беды.

К сожалению, в России на сообщение пропаже ребенка активнее реагируют волонтеры, чем полиция. По словам координаторов, ситуация медленно, постепенно, но меняется. Во всяком случае, заявление о пропаже ребенка в полиции примут в первые часы, а не спустя неделю, как раньше.

Выставка «Мелочи» в московском центре современного искусства «Винзавод» работает до 1июня 2013, посетить ее можно с 10 до 22, вход бесплатный.

От патоки слов о них не будет прохода. Нам расскажут о мерах господдержки, о счастливых многодетных семьях, маленьких талантах - слава богу, всё это ещё есть. Но никто не вспомнит о 2 миллионах дошкольников, которые никогда не попадут в детсады, - им не хватает мест, о 4 тысячах попыток в год. Мы ужасаемся, только когда дети страдают массово: в аварии на автобусах попадают или когда ребёнка заставляют страдать особенно жестоко. Как брянскую малышку Аню Шкапцову, убитую отцом. А всё остальное никого не волнует: твой ребёнок - твои проблемы. И лучший способ решить проблему - избавиться от ребёнка... Именно этот путь выбирают и родители, и государство.

Детективной историей «потеряшки» Даши, двухлетней девочки, с начала мая обклеены все столбы в Санкт-Петербурге. Розовая курточка, светлые волосики, «вавочка» на подбородке. Малышку нашли на скамейке, она сидела одна - и не плакала…

За две недели поисков её родителей следствие пришло к феноменальным результатам, а я за время командировки - к выводу, что в этой истории отразились все наши беды и вся наша загадочная душа.

История-стандарт

Да что вы мне всё с этой Дашей! - отчитывает меня Лариса Масленцева, главный врач Центра медицинской и социальной реабилитации , куда полицейские передали найденного ребёнка. - Почему столько внимания ей: у меня по сорок человек таких бывает!

Каждый год центр из города и области - найденных на улице, изъятых из неблагополучных семей. Так было 20 голодных и неустроенных лет назад - так есть и сейчас.

Месячный малыш, выброшенный на помойку, - перечисляет своих пациентов Андрей Жуков, замглавврача , - ребёнок, найденный на пустыре в чемодане, - бомжи принесли; двое детей, живших взаперти в одной комнате и там же на пол ходивших в туалет, - люди о них узнали, только когда они чуть не выпали из окна… Ситуация с этой вашей Дашей, надо сказать, стандартная, - произносит он ключевую в этой истории фразу.

И я понимаю: лишний ребёнок - уже ничего удивительного. Вокруг так много лишних и чужих друг другу взрослых.

История Даши Неизвестной тому пример. Детектив начался утром 2 мая. В отдел полиции № 21 Калининского района Санкт-Петербурга молодая женщина привела девочку, найденную ею во дворе дома № 16 по проспекту Мечникова.

Девочка не говорила (и впоследствии не проронила ни слова: сильное отставание в развитии). Все питерские СМИ облетела ориентировка на «потеряшку», вроде бы откликающуюся на имя Даша, волонтёры искали её родителей, телефон приёмной уполномоченного по правам ребёнка в Петербурге обрывали звонки желающих малышку удочерить. «Не может же такого быть, чтобы ребёнок был никому не нужен. Родители, одумайтесь!» - стонали соцсети.

Когда через несколько дней полиции удалось выяснить, что женщина, приведшая ребёнка за ручку и назвавшаяся чужим именем, и есть его мать, Интернет был беспощаден: «Бездушная тварь ты, Светлана С.!» На этом детектив закончился. И началась предыстория.

Ненужный отец

Отец девочки, за неделю до того как Даша «потерялась», повесился в подъезде...

Света и Николай, мой дядя, жили в одной деревне в Псковской области, - рассказывает мне племянница Николая Тихомирова, жительница Шлиссельбурга. - У моего дяди, который старше этой женщины на 20 лет, была первая семья, а у Светы - семилетний сын. Дядя бросил свою семью и уехал со Светланой в Питер. Здесь у них родилась дочь, которую скрывали от всех: Света боялась, что родители накажут её за связь с пожилым человеком. Так доскрывались, что у девочки не было ни одного документа! Дядю я устроила на работу слесарем монтажных работ, он зарабатывал по 35 тысяч в месяц, а в деревне 12 почитали за счастье. Света привезла в город своего сына, сидела дома с малышкой, они набрали кредитов… А потом - прошла любовь, что ли... Дядина фирма закрылась, он остался без работы, кредиты стало нечем отдавать...

И Светлана его выгнала. Тогда он покончил с собой. А она сдала дочь в полицию, забрала сына из школы и - исчезла…

Я набираю мобильный «бездушной твари Светланы С.». Он не отключён. Лишь электронный голос по кругу наговаривает мне текст: «Моя хозяйка поговорит с вами, только если у вас есть , которая припаркована возле вашего собственного офиса». Я понимаю, что это тоже стандарт. В какой-то момент у деревенского мужика Николая не стало не то что «Ягуара», но даже и тех 35 тысяч, и молодая женщина сделала выбор - перешагнула через ребёнка.

…В деревню в Псковской области брошенной жене-инвалиду сейчас приходят письма из банка и угрожают коллекторы.

В истории «потеряшки» Даши, которая пока по всем документам проходит как неизвестная (ждут результатов генетической экспертизы), есть и светлый аккорд. Я же обещала. К девочке как на работу ходит 60-летняя женщина, по профессии врач-терапевт, Екатерина Ивановна, приносит «куколок, фрукты». Она - одна из фигурантов детектива. И надежда - Дашина и наша с вами - на то, что в жизни, где без кредита и «Ягуара» ты не человек и даже самому своей жизни не жалко, где, несмотря на то что родная кровинка, можно в чемодан и на пустырь - и это нормально, в этой жизни всё будет хорошо. Когда-нибудь. Екатерина Ивановна узнала в Даше другую девочку - дочь племянницы Настю.

Племянница моя вместе с девочкой пропала с полгода назад. И девочку когда эту увидела, показалось - ну просто копия пропавшей Насти!

У меня дочь взрослая, два образования и ни одного внука, так я ей говорю: «Оля, давай возьмём малышку!» Оля согласна. Наша - не наша: берём!

Только что прочитала и решила сделать перепост пусть больше людей узнает.

Все это время она не выходит у меня из головы. Пожалуйста, прочтите.

Перед женщиной на заплеванном полу перехода лежит кулек. В кулек сердобольные
граждане бросают деньги. И не бросали бы, да на руках женщина держит
весомый «аргумент» в пользу того, что ей деньги просто необходимы. На
руках у женщины спит ребенок лет двух. Он в грязной шапочке, бывшей
когда-то белой, в спортивном костюмчике. Переход – место достаточно
оживленное. И течет нескончаемым потоком людская толпа, и звенит мелочь в
кульке, и шуршат купюры.

Я ходил мимо женщины около месяца. Я догадывался, кому уходят деньги, жертвуемые многочисленными прохожими. Уж сколько говорено, сколько написано, но народ наш такой – жалостливый.
Жалостливый, до слез. Готов народ наш отдать последнюю рубашку свою,
последние копейки из кармана вытряхнуть. Подал такому «несчастному» – и
чувствуешь, что у тебя все еще не так плохо. Помог, вроде бы как.
Хорошее дело сделал…

Я ходил мимо попрошайки месяц. Не подавал, так как не хотел,
чтобы на мои деньги какой-нибудь негодяй
купил себе кирпича одну штуку, да вставил в стену нового дома-дворца
своего. Пускай будет дыра у него в стене, у негодяя этого. Не будет
кирпича от меня. Но, судя по тому, как попрошайке подавали, хозяин ее
имел уже несколько домов-дворцов.

Ну и попрошайке что-то перепадает, конечно. Бутылка водки на вечер, да шаурма. Хозяева таких
«точек» попрошайничества имеют немало, но отличаются жадностью. И
жестокостью. На том и держится их супердоходный бизнес. На деньгах да на
страхе. Никто из опускающих монетку в кулечек не знает, что «встать» на
место возле Владимирского собора невозможно, а хождение по вагонам
метро с уныло-тягучим «простите, что я до вас обращаюся» стоит от 20
долларов в день. Или – знает? В таком случае – знает, но подает?

Никто из добряков, жертвующих «мадонне с младенцем», не задумывается над
еще одним вопросом. Над одним несоответствием, буквально бросающимся в
глаза. Спустя месяц хождения мимо попрошайки меня вдруг как током
ударило, и я, остановившись в многолюдном переходе, уставился на малыша,
одетого в неизменно-грязный спортивный костюмчик. Я понял, что именно
казалось мне «неправильным», если можно назвать «правильным» уже само
нахождение ребенка в грязном подземном переходе с утра до вечера.
Ребенок спал. Ни всхлипа, ни вскрика. Спал, уткнувшись личиком в колено
той, кто представлялась его мамой. Попрошайка подняла на меня глаза.
Наши взгляды встретились. Бьюсь об заклад, она поняла то, что понял я…

У кого из вас, уважаемые читатели, есть дети? Вспомните, как часто они
спали в возрасте 1-2-3-х лет? Час, два, максимум три (не подряд)
дневного сна, и снова – движение. За весь месяц каждодневного моего
хождения по переходу я НИ РАЗУ не видел ребенка бодрствующим! Я смотрел
на маленького человечка, уткнувшегося в колено «мамы», и страшное мое
подозрение постепенно формировалось в твердую уверенность.
– Почему он спит все время? – спросил я, уставившись на ребенка.

Попрошайка сделала вид, что не расслышала. Она опустила глаза и
закуталась в воротник потертой куртки. Я повторил вопрос. Женщина вновь
подняла глаза. Она посмотрела куда-то за мою спину. Во взгляде ее
явственно читалось усталое раздражение вперемешку с полнейшей
отрешенностью. Я впервые видел подобный взгляд. Взгляд существа с другой
планеты.
- Пошел на… – произнесла она одними губами.
– Почему он спит?! – я почти кричал…

Сзади кто-то положил руку мне на плечо. Я оглянулся. Мужчина с типичным
лицом рабочего с близлежащего завода неодобрительно хмурил седые брови:

– Ты чего к ней пристал? Видишь – и так жизнь у нее… Эх… На вот, дочка, – мужик вытряхнул из своей огромной пятерни монетки.

Попрошайка перекрестилась, изобразив на лице смирение и вселенскую
скорбь. Мужик убрал ручищу с моего плеча, побрел к выходу из перехода.
Дома он расскажет, как защитил угнетенную, несчастную, обездоленную
женщину от негодяя в дорогой дубленке.

Милиционер, подошедший ко мне в переходе на следующий день, выразился почти так же, как и его
«подопечная» попрошайка. И на свой вопрос я получил исчерпывающее:
– Пошел в…
А ребенок спал…

Я позвонил знакомому. Это веселый и смешливый человек с
глазами-маслинами. Он с горем пополам окончил три класса, и читает с
трудом. Полное отсутствие образования не мешает ему передвигаться по
улицам города на очень дорогих иномарках и жить в домике с бесчисленным
количеством окон, башенок и балкончиков. Знакомый был весьма удивлен
моей уверенностью в том, что весь без исключения подобный бизнес
контролируют представители его национальности.

Я узнал, что в Киеве попрошаек «держат» и молдаване, и украинцы. Причем, первые
специализируются, в основном, на «инвалидах войны». Мы часто видим их на
переходах и светофорах, снующими буквально под колесами машин. Мнимые
афганцы «работают» также и в метрополитене.
Всевозможными
«больными», хромыми и «приехавшими делать операцию» заведуют с равным
успехом как украинцы, так и цыгане. Бизнес этот, несмотря на кажущуюся
стихийность, четко организован. Курируется попрошайничество
организованными преступными группировками, и деньги, брошенные
полунищими прохожими в кулечек «обездоленного инвалида», уходят
«наверх». Причем, настолько «наверх», что, узнай об этом сердобольный
прохожий, он потерял бы сознание от удивления. Детей берут в «аренду» у
семей алкоголиков, или попросту воруют. Но это все, что говорится,
цветочки.
Мне нужно было получить ответ на вопрос – почему спит
ребенок? И я его получил. Причем, мой знакомый цыган произнес фразу,
повергнувшую меня в шок, вполне обыденно, спокойным голосом. Как о
погоде сказал:
– Или под героином, или под водкой…
Я остолбенел. «Кто под героином? Кто – под водкой?!»
– Ребенок. Чтобы не кричал, не мешал. Ей с ним целый день сидеть, представляешь, как он надоесть может?

Для того чтобы ребенок спал весь день, его накачивают водкой. Или –
наркотиками. Разумеется, что детский организм не способен справляться с
таким шоком. И дети часто умирают. Самое страшное – иногда умирают днем,
среди «рабочего дня». И мнимая мать должна досидеть с мертвым ребенком
на руках до вечера. Таковы правила. И идут мимо прохожие, и бросают
мелочь в кулек, и считают, что поступают благородно. Помогают
«матери-одиночке»…
… На следующий день я стоял в переходе возле
станции метро Л. Милиционера, ответившего мне вчера ругательством, не
было видно. Я запасся журналистским удостоверением, и был готов к
серьезному разговору. Но разговора не получилось. А получилось
следующее…
У женщины на руках лежал ДРУГОЙ ребенок. Мои вопросы
попрошайка попросту игнорировала с отрешенным лицом. Меня интересовали
документы на ребенка, и, самое главное – где вчерашний малыш?

Попрошайка вопросы игнорировала, зато их не игнорировали торговки,
стоявшие рядом. От женщины, торгующей трусиками, я узнал, что мне
следует, мягко говоря, удалиться из перехода. К возгласам торговки
подключились ее негодующие соседки по ремеслу. Следом за ними – прохожие
преклонных лет. В общем, я был с позором выдворен из перехода.
Оставалось одно – звонить 02 или искать милицейский патруль. Но милиция
нашла меня сама. Сержант, любитель посылать в…, подошел ко мне и спросил
документы. Я документы предоставил, и высказал свое мнение по поводу
нахождения женщины с ребенком в переходе. Сержант со мною согласился, и…
отправился звонить кому-то. Я стоял перед переходом, с полным ощущением
того, что пытаюсь бороться с ветряными мельницами. Спустя несколько
минут в переходе не было уже ни торговок, ни попрошайки со спящим
ребенком…
Когда вы видите в метро ли, на улице ли женщин с детьми,
просящих милостыню, задумайтесь, прежде чем ваша рука полезет за
деньгами. Подумайте о том, что не будь вашего и сотен тысяч подаяний, и
бизнес этот умер бы. Умер бы бизнес, а не дети, накачанные водкой или
наркотиками. Не смотрите на спящего ребенка с умилением. Смотрите с
ужасом. Ибо вы, прочитавшие эту статью, знаете теперь – почему спит
ребенок.

Россию захлестнули сообщения о пропаже детей: кто, как и зачем крадет

В последнее время Россию захлестнули сообщения о пропаже детей. При этом далеко не все дети становятся жертвами маньяков. Подростков похищают порнодельцы для своих фильмов, преступники – ради выкупа и даже собственные родители. Представители правоохранительных органов не могут дать четкого совета, как защитить детей от киднепинга. А психиатры советуют родителям не отпускать малышей на улицу одних, пишут "Новые известия".
Пропавшая три дня назад в Оренбурге четырехлетняя девочка, скорее всего, была похищена. Так решили местные милиционеры. Свидетели видели, как к ребенку подошел незнакомец, дал конфету и увел с собой. По данным МВД России, ежегодно в стране пропадает 12–16 тысяч детей. Большинство убегают из дома, треть – становятся жертвами похитителей. Эксперты говорят, что киднепинг стал рядовым явлением из-за того, что милиция не предпринимает никаких особых действий, которые могли бы хоть немного снизить количество этих преступлений.
"Никакого всплеска похищений и убийств детей в этом году нет, – заявил советник председателя Конституционного суда РФ, экс-начальник Российского бюро Интерпола Владимир Овчинский. – Просто в последнее время этому явлению СМИ стали уделять должное внимание. В отличие, кстати, от правоохранительных органов".
Как обычно, ответственность за спасение своих детей переложена на родителей. По словам экспертов, существует несколько целей и способов похищения детей, правда, при этом можно постараться предотвратить трагедию.
Например, часто горожане видят такую картину – взрослый ведет за руку ребенка, который упирается и плачет. Наверное, думают прохожие, чадо раскапризничалось, требуя, чтобы родители купили ему сладость. Однако вполне вероятно, что люди стали свидетелями похищения. Насильственный увод – излюбленный прием серийных преступников, маньяков.
"Они утаскивают детей насильно, причем порой на глазах у свидетелей, – пояснил руководитель Центра правовой и психологической помощи в экстремальных ситуациях профессор Михаил Виноградов. – Но народ в России редко обращает внимание на подобные сцены. Прямой пример тому – случай с пятилетней Полиной Мальковой из Красноярска, которую преступник тащил по многолюдной улице, а ребенку никто не помог". По словам профессора, маньяки соблазняют детей заманчивыми обещаниями: "Дети идут с дядями, например, посмотреть щенков, или угоститься мороженым".
Доверчивостью детей пользуются также порнодельцы, которые крадут малышей для съемок в своих фильмах. Чаще всего они действуют по аналогичной с маньяками схеме. Но бывают и более циничные методы. "Родители сами могут отдать своих детей в руки этих сволочей, – рассказал сотрудник Московского ГУВД. – Порнодельцы устраивают псевдокастинги под именем известного режиссера. Естественно, родители хотят, чтоб их малыш стал знаменитым, и отводят детей на "кинопробы". Как правило, после "съемок" дети не возвращаются, преступники их убивают, чтобы замести следы.
"В моей практике был случай, когда отец пропавшего 12-летнего мальчика, услышав о том, что его сына могли похитить порнодельцы, стал просматривать кассеты с подобными фильмами, – рассказывает психиатр Михаил Виноградов. – И обнаружил на одной из них своего сына. Найти ребенка так и не удалось".
Детей также похищают ради выкупа. И далеко не все такие похищения заканчиваются хорошо. В 2004 году в Астрахани был похищен 13-летний сын известного писателя-фантаста Андрея Белянина. Мальчик исчез по дороге из школы. Писателю позвонили похитители и требовали за жизнь сына 100 тыс. долларов. Когда преступников задержали, оказалось, что одним из них оказался одноклассник сына Белянина. Именно он и навел на "богатую" семью писателя своего старшего брата. Мальчика братья убили сразу после похищения.
Многие горожане чуть ли не ежедневно сталкиваются с похищенными детьми, но не знают об этом. Это дети-попрошайки и младенцы на руках у нищих. "В апреле на Казанском вокзале украли ребенка у Анастасии Богдановой, – рассказал сотрудник пресс-службы Московского УВД на железнодорожном транспорте МВД России. – Женщина сообщила, что в зале ожидания она познакомилась с девушкой по имени Алена. Та попросила погулять с девятимесячным сыном Анастасии, ушла с коляской и не вернулась". Воровку удалось поймать через несколько дней на станции метро "Новослободская".
Подзаработать желают и те преступники, которые пытаются продать похищенных детей на органы или за границу. Жертвами зачастую становятся дети из неблагополучных семей.
Среди похитителей детей существует группа, стоящая особняком. Это родители, крадущие детей у своих бывших половинок. Они прекрасно осведомлены о том, где они могут встретить своих детей, подкарауливают их у школы, около спортивных секций, забирают из детских садиков.
По мнению специалистов, причиной увеличения числа случаев киднепинга является бездуховность общества. "В нашей стране постепенно нивелируются духовные ценности не только христианского, но и общего морально-этического характера, – рассказал профессор кафедры уголовного права и процесса Омского госуниверситета Михаил Клейменов, изучающий киднепинг в России. – Сейчас распространение и потребление детской порнографии стало обычным делом. К целому ряду сексуальных патологий в обществе растет лояльность. Да и наказание за преступления сексуального характера, мягко говоря, не вполне сурово – от четырех до десяти лет тюрьмы. В подобных условиях и плодятся всякого рода извращенцы, маньяки и прочие".
А вот в МВД России считают, что прямых способов защитить своего ребенка от похищения не существует. "Надо лучше следить за детьми, – заявил представитель МВД РФ. – Если ребенку уделять должное внимание, тогда и похищать никого не будут". С милиционерами согласен и психиатр Михаил Виноградов. По его мнению, единственная реальная защита – воспитывать детей так, чтобы они не общались с незнакомцами на улице. "Детей очень легко соблазнить, особенно маленьких, – объяснил Виноградов. – Поэтому, разъясняя малышам, что с незнакомыми заговаривать и уходить нельзя, просто не оставляйте их одних".
Также психиатр отметил, что скоро может исчезнуть киднепинг для занятия нищенством, так как милиция в последнее время более пристально следит за попрошайками. "Кроме того, я уверен, что должна исчезнуть и торговля детьми на органы, из-за развития науки, – говорит Михаил Виноградов. – А вот кражи детей порнодельцами, маньяками и ради выкупа, к сожалению, вечны".
*Источник - NEWSru.com