Андерсен свинопас читать онлайн. Ганс христиан андерсенсвинопас

Ганс Христиан Андерсен

Свинопас

Перевод Анны и Петра Ганзен.

Жил-был бедный принц. Королевство у него было маленькое-премаленькое, но жениться все-таки было можно, а жениться-то принцу хотелось. Разумеется, с его стороны было несколько смело заявить дочери императора: "Хочешь за меня?" Впрочем, он носил славное имя и знал, что сотни принцесс с благодарностью ответили бы на его предложение согласием. Да вот, ждите-ка этого от императорской дочки! Послушаем же, как было дело. На могиле покойного отца принца вырос розовый куст несказанной красоты; цвел он только раз в пять лет и распускалась на нем всего одна-единственная роза. Зато она разливала такой сладкий аромат, что, впивая его, можно было забыть все свои горести и заботы. Еще был у принца соловей, который пел так дивно, словно у него в горлышке были собраны все чудеснейшие мелодии, какие только есть на свете. И роза, и соловей назначены были в дар принцессе; их положили в большие серебряные ларцы и отослали к ней. Император велел принести ларцы прямо в большую залу, где принцесса играла со своими фрейлинами "в гости" -- других занятий у них не было. Увидев большие ларцы с подарками, принцесса захлопала от радости в ладоши. -- Ах, если бы тут была маленькая киска! -- сказала она, но появилась прелестная роза. -- Ах, как это мило сделано! -- сказали все фрейлины. -- Больше чем мило! -- сказал император. -- Это прямо недурно! Но принцесса потрогала розу и чуть не заплакала. -- Фи, папа! -- сказала она. -- Она не искусственная, а настоящая! -- Фи! -- сказали и все придворные. -- Настоящая! -- Погодим сердиться! Посмотрим сначала, что в другом ларце! -- возразил император, и вот из ларца появился соловей и запел так чудесно, что нельзя было найти в нем какого-нибудь недостатка. -- Superbe! Charmant! -- сказали фрейлины; все они болтали по-французски, одна хуже другой. -- Как эта птичка напоминает мне органчик покойной императрицы! -- сказал один старый придворный. -- Да, тот же тон, та же манера давать звук! -- Да! -- сказал император и заплакал, как ребенок. -- Надеюсь, что птица не настоящая! -- сказала принцесса. -- Настоящая! -- ответили ей доставившие подарки послы. -- Так пусть себе летит! -- сказала принцесса и не позволила принцу явиться к ней самому. Но принц не унывал, вымазал себе все лицо черной и бурой краской, нахлобучил шапку и постучался. -- Здравствуйте, император! -- сказал он. -- Не найдется ли у вас для меня во дворце какого-нибудь местечка? -- Много вас тут ходит да ищет! -- ответил император. -- Впрочем, постой, мне надо свинопаса! У нас пропасть свиней! И вот принца утвердили придворным свинопасом и отвели ему жалкую крошечную каморку рядом со свиными закутками. Весь день просидел он за работой и к вечеру смастерил чудесный горшочек. Горшочек был весь увешан бубенчиками, и, когда в нем что-нибудь варили, бубенчики названивали старую песенку: Ах, мой милый Августин, Все прошло, прошло, прошло! Занимательнее же всего было то, что, держа над поднимавшимся из горшочка паром руку, можно было узнать, какое у кого в городе готовилось кушанье. Да, уж горшочек не чета был какой-нибудь розе!

Вот принцесса отправилась со своими фрейлинами на прогулку и вдруг услыхала мелодический звон бубенчиков. Она сразу остановилась и вся просияла: она тоже умела наигрывать на фортепиано "Ах, мой милый Августин". Только одну эту мелодию она и наигрывала, зато одним пальцем. -- Ах, ведь и я это играю! -- сказала она. -- Так свинопас-то у нас образованный! Слушайте, пусть кто-нибудь из вас пойдет и спросит у него, что стоит этот инструмент. Одной из фрейлин пришлось надеть деревянные башмаки и пойти на задний двор. -- Что возьмешь за горшочек? -- спросила она. -- Десять принцессиных поцелуев! -- отвечал свинопас. -- Боже избави! -- сказала фрейлина. -- А дешевле нельзя! -- отвечал свинопас. -- Ну, что он сказал? -- спросила принцесса. -- Право, и передать нельзя! -- отвечала фрейлина. -- Это ужасно! -- Так шепни мне на ухо! И фрейлина шепнула принцессе. -- Вот невежа! -- сказала принцесса и пошла было, но... бубенчики зазвенели так мило: Ах, мой милый Августин, Все прошло, прошло, прошло! -- Послушай! -- сказала принцесса фрейлине. -- Пойди спроси, не возьмет ли он десять поцелуев моих фрейлин? -- Нет, спасибо! -- ответил свинопас. -- Десять поцелуев принцессы -- или горшочек останется у меня. -- Как это скучно! -- сказала принцесса. -- Ну, придется вам стать вокруг меня, чтобы никто не увидал нас! Фрейлины обступили ее и растопырили свои юбки; свинопас получил десять принцессиных поцелуев, а принцесса -- горшочек. Вот была радость! Целый вечер и весь следующий день горшочек не сходил с очага, и в городе не осталось ни одной кухни, от камергерской до кухни простого сапожника, о которой бы они не знали, что в ней стряпалось. Фрейлины прыгали и хлопали в ладоши. -- Мы знаем, у кого сегодня сладкий суп и блинчики! Мы знаем, у кого каша и свиные котлеты! Как интересно! -- Еще бы! -- подтвердила обер-гофмейстерина. -- Да, но держите язык за зубами: я ведь императорская дочка! -- Помилуйте! -- сказали все. А свинопас (то есть принц, но для них-то он был свинопасом) даром времени не терял и смастерил трещотку; когда ею начинали вертеть по воздуху, раздавались звуки всех вальсов и полек, какие только есть на белом свете. -- Но это superbe! -- сказала принцесса, проходя мимо. -- Вот так попурри! Лучше этого я ничего не слыхала! Послушайте, спросите, что он хочет за этот инструмент. Но целоваться я больше не стану! -- Он требует сто принцессиных поцелуев! -- доложила фрейлина, побывав у свинопаса. -- Да что он, в уме? -- сказала принцесса и пошла своею дорогой, но сделала шага два и остановилась. -- Надо поощрять искусство! -- сказала она. -- Я ведь императорская дочь! Скажите ему, что я дам ему, по-вчерашнему, десять поцелуев, а остальные пусть дополучит с моих фрейлин! -- Ну, нам это вовсе не по вкусу! -- сказали фрейлины. -- Пустяки! -- сказала принцесса. -- Уж если я могу целовать его, то вы и подавно! Не забывайте, что я кормлю вас и плачу вам жалованье! И фрейлине пришлось еще раз отправиться к свинопасу. -- Сто принцессиных поцелуев! -- повторил он. -- А нет -- каждый останется при своем. -- Становитесь вокруг! -- скомандовала принцесса, и фрейлины обступили ее, а свинопас стал ее целовать.

Что это за сборище у свиных закутов? -- спросил, выйдя на балкон, император, протер глаза и надел очки. -- Э, да это фрейлины опять что-то затеяли! Надо пойти посмотреть. И он расправил задки своих туфель. Туфлями служили ему старые, стоптанные башмаки. Эх ты ну, как он зашлепал в них! Придя на задний двор, он потихоньку подкрался к фрейлинам, а те все были ужасно заняты счетом поцелуев: надо же было следить за тем, чтобы расплата была честной и свинопас не получил ни больше, ни меньше, чем ему следовало. Никто поэтому не заметил императора, а он привстал на цыпочки. -- Это еще что за штуки! -- сказал он, увидев целующихся, и швырнул в них туфлей как раз в ту минуту, когда свинопас получал от принцессы восемьдесят шестой поцелуй. -- Вон! -- закричал рассерженный император и выгнал из своего государства и принцессу, и свинопаса. Она стояла и плакала, свинопас бранился, а дождик так и поливал. -- Ах я несчастная! -- сказала принцесса. -- Что бы мне выйти за прекрасного принца! Ах, какая я несчастная! А свинопас зашел за дерево, стер с лица черную и бурую краску, сбросил грязную одежду и явился перед ней во всем своем королевском величии и красе, так что принцесса невольно сделала реверанс. -- Теперь я только презираю тебя! -- сказал он. -- Ты не захотела выйти за честного принца! Ты не поняла толку в соловье и розе, а свинопаса целовала за игрушки! Поделом же тебе! И он ушел к себе в королевство, крепко захлопнув за собой дверь. А ей оставалось стоять да петь: Ах, мой милый Августин, Все прошло, прошло, прошло!

• Исполнитель: Олег Мартьянов
• Свинопас
• Тип: mp3
• Размер: 11,8 МБ
• Продолжительность: 00:12:58
• Скачать сказку бесплатно
• Слушать сказку online

Жил-был бедный принц. Королевство у него было совсем маленькое, но какое-никакое, а все же королевство – хоть женись, и вот жениться-то он как раз и хотел.

Оно, конечно, дерзко было взять да спросить дочь императора: “Пойдешь за меня?” Но он осмелился. Имя у него было известное на весь свет, и сотни принцесс сказали бы ему спасибо, но вот что ответит императорская дочь?

А вот послушаем.

На могиле отца принца рос розовый куст, да какой красивый! Цвел он только раз в пять лет, и распускалась на нем одна-единственная роза. Зато сладок был ее аромат, понюхаешь – и сразу забудутся все твои горести и заботы. А еще был у принца соловей, и пел он так, будто в горлышке у него были собраны все самые чудесные напевы на свете. Вот и решил принц подарить принцессе розу и соловья. Положили их в большие серебряные ларцы и отослали ей.

Повелел император принести ларцы к себе в большой зал – принцесса играла там в гости со своими фрейлинами, ведь других-то дел у нее не было. Увидела принцесса ларцы с подарками, захлопала в ладоши от радости.

– Ах, если б тут была маленькая киска! – сказала она.

Но появилась чудесная роза.

– Мало сказать мило, – отозвался император, – прямо-таки недурно!

Только принцесса потрогала розу и чуть не заплакала.

– Фи, папа! Она не искусственная, она настоящая.

– Погодим сердиться! Посмотрим сначала, что в другом ларце! – сказал император.

И вот выпорхнул из ларца соловей и запел так дивно, что поначалу не к чему и придраться было.

– Бесподобно! Великолепно! – сказали фрейлины; все они болтали по-французски одна хуже другой.

– Эта птица так напоминает мне органчик покойной императрицы! – сказал один старый придворный. – Да, да, и звук тот же, и манера!

– Да! – сказал император и заплакал, как ребенок.

– Надеюсь, птица не настоящая? – спросила принцесса.

– Настоящая! – ответили посланцы, доставившие подарки.

– Ну так пусть летит, – сказала принцесса и наотрез отказалась принять принца.

Только принц не унывал; вымазал лицо черной и бурой краской, нахлобучил на глаза шапку и постучался в дверь.

– Здравствуйте, император! – сказал он. – Не найдется ли у вас во дворце местечка для меня?

– Много вас тут ходит да ищет! – отвечал император. – Впрочем, постой, мне нужен свинопас! У нас пропасть свиней!

Так и определили принца свинопасом его величества и убогую каморку рядом со свинарником отвели, и там он должен был жить. Ну вот, просидел он целый день за работой и к вечеру сделал чудесный маленький горшочек. Весь увешан бубенцами горшочек, и когда в нем что-нибудь варится, бубенцы вызванивают старинную песенку:

Но только самое занятное в горшочке то, что если подержать над ним в пару палец – сейчас можно узнать, что у кого готовится в городе. Слов нет, это было почище, чем роза.

Вот раз прогуливается принцесса со всеми фрейлинами и вдруг слышит мелодию, что вызванивали бубенцы. Стала она на месте, а сама так вся и сияет, потому что она тоже умела наигрывать “Ах, мой милый Августин”, – только эту мелодию и только одним пальцем.

– Ах, ведь и я это могу! – сказала она. – Свинопас-то у нас, должно быть, образованный. Послушайте, пусть кто-нибудь пойдет и спросит, что стоит этот инструмент.

И вот одной из фрейлин пришлось пройти к свинопасу, только она надела для этого деревянные башмаки.

– Что возьмешь за горшочек? – спросила она.

– Десять поцелуев принцессы! – отвечал свинопас.

– Господи помилуй!

– Да уж никак не меньше! – отвечал свинопас.

– Ну, что он сказал? – спросила принцесса.

– Это и выговорить-то невозможно! – отвечала фрейлина. – Это ужасно!

– Так шепни на ухо!

И фрейлина шепнула принцессе.

– Какой невежа! – сказала принцесса и пошла дальше, да не успела сделать и нескольких шагов, как бубенцы опять зазвенели так славно:

“Ах, мой милый Августин,Все прошло, прошло, прошло!”

– Послушай, – сказала принцесса, – поди спроси, может, он согласится на десять поцелуев моих фрейлин?

– Нет, спасибо! – отвечал свинопас. – Десять поцелуев принцессы или горшочек останется у меня.

– Какая скука! – сказала принцесса. – Ну, станьте вокруг меня, чтобы никто не видел!

Загородили фрейлины принцессу, растопырили юбки, и свинопас получил десять поцелуев принцессы, а принцесса – горшочек.

Вот радости-то было! Весь вечер и весь следующий день стоял на огне горшочек, и в городе не осталось ни одной кухни, будь то дом камергера или сапожника, о которой бы принцесса не знала, что там стряпают. Фрейлины плясали от радости и хлопали в ладоши.

– Мы знаем, у кого сегодня сладкий суп и блинчики! Знаем, у кого каша и свиные котлеты! Как интересно!

– В высшей степени интересно! – подтвердила обергофмейстерша.

– Но только держите язык за зубами, ведь я дочь императора!

– Помилуйте! – сказали все.

А свинопас – то есть принц, но для них-то он был по-прежнему свинопас – даром времени не терял и смастерил трещотку. Стоит повертеть ею в воздухе – и вот уж она сыплет всеми вальсами и польками, какие только есть на свете.

– Но это же бесподобно! – сказала принцесса, проходя мимо. – Просто не слыхала ничего лучше! Послушайте, спросите, что он хочет за этот инструмент. Только целоваться я больше не стану!

– Он требует сто поцелуев принцессы! – доложила фрейлина, выйдя от свинопаса.

– Да он, верно, сумасшедший! – сказала принцесса и пошла дальше, но, сделав два шага, остановилась.

– Искусство надо поощрять! – сказала она. – Я дочь императора. Скажите ему, я согласна на десять поцелуев, как вчера, а остальные пусть получит с моих фрейлин!

– Ах, нам так не хочется! – сказали фрейлины.

– Какой вздор! – сказала принцесса. – Уж если я могу целовать его, то вы и подавно! Не забывайте, что я кормлю вас и плачу вам жалованье!

Пришлось фрейлине еще раз сходить к свинопасу.

– Сто поцелуев принцессы! – сказал он. – А нет – каждый останется при своем.

– Становитесь вокруг! – сказала принцесса, и фрейлины обступили ее, а свинопас принялся целовать.

– Это что еще за сборище у свинарника? – спросил император, выйдя на балкон. Он протер глаза и надел очки. – Не иначе как фрейлины опять что-то затеяли! Надо пойти посмотреть.

И он расправил задники своих туфель – туфлями-то ему служили стоптанные башмаки. И-эх, как быстро он зашагал!

Спустился император во двор, подкрадывается потихоньку к фрейлинам, а те только тем и заняты, что поцелуи считают: ведь надо же, чтобы дело сладилось честь по чести и свинопас получил ровно столько, сколько положено, – ни больше, ни меньше. Вот почему никто и не заметил императора, а он привстал на цыпочки и глянул.

– Это еще что такое? – сказал он, разобрав, что принцесса целует свинопаса, да как хватит их туфлей по голове!

Случилось это в ту минуту, когда свинопас получал свой восемьдесят шестой поцелуй.

– Вон! – в гневе сказал император и вытолкал принцессу со свинопасом из пределов своего государства.

Стоит и плачет принцесса, свинопас ругается, а дождь так и поливает.

– Ах я горемычная! – причитает принцесса. – Что бы мне выйти за прекрасного принца! Ах я несчастная!..

А свинопас зашел за дерево, стер с лица черную и бурую краску, сбросил грязную одежду – и вот перед ней уже принц в царственном облачении, да такой пригожий, что принцесса невольно сделала реверанс.

– Теперь я презираю тебя! – сказал он. – Ты не захотела выйти за честного принца. Ты ничего не поняла ни в соловье, ни в розе, зато могла целовать за безделки свинопаса. Поделом тебе!

Он ушел к себе в королевство и закрыл дверь на засов. А принцессе только и оставалось стоять да петь:

“Ах, мой милый Августин,Все прошло, прошло, прошло!”

Жил-был бедный принц. Королевство у него было маленькое-премаленькое, но жениться все-таки было можно, а жениться-то принцу хотелось.

Разумеется, с его стороны было несколько смело спросить дочь императора: «Пойдешь за меня?» Впрочем, он носил славное имя и знал, что сотни принцесс с благодарнос­тью ответили бы на его предложение согласием. Да вот, поди знай, что взбредет в голову императорской дочке! Послушаем же, как было дело.

На могиле у отца принца вырос розовый куст несказанной красоты; цвел он только раз в пять лет, и распускалась на нем всего одна-единственная роза. Зато она разливала такой слад­кий аромат, что, впивая его, можно было забыть все свои горести и заботы. Еще был у прин­ца соловей, который пел так дивно, словно у него в горлышке были собраны все чудеснейшие мелодии, какие только есть на свете. И роза и соловей предназ­начены были в дар принцессе; их положили в большие сереб­ряные ларцы и отослали к ней.

Император велел принести ларцы прямо в большую залу, где принцесса играла со своими фрейлинами в гости; других за­нятий у нее не было. Увидав большие ларцы с подарками, принцесса захлопала от радости в ладоши.

Ах, если бы тут была маленькая киска! - сказала она. Но из ларца вынули прелестную розу.

Ах, как это мило сделано! - сказали все фрейлины.

Больше чем мило! - сказал император. - Это прямо-таки недурно!

Но принцесса потрогала розу и чуть не заплакала.

Фи, папа! - сказала она. - Она не искусственная, а на­стоящая!

Фи! - повторили все придворные. - Настоящая!

Погодим сердиться! Посмотрим сначала, что в другом ларце! - возразил император.

И вот из ларца появился соловей и запел так чудесно, что нельзя было сейчас же найти какого-нибудь недостатка.

Superbe! Charmant! - сказали фрейлины; все они болтали по-французски, одна хуже другой.

Как эта птичка напоминает мне органчик покойной им­ператрицы! - сказал один старый придворный. - Да, тот же тон, та же манера!

Да! - сказал император и заплакал, как ребенок.

Надеюсь, что птица не настоящая? - спросила принцесса. - Настоящая! - ответили ей доставившие подарки послы.

Так пусть она летит! - сказала принцесса и так и не поз­волила принцу явиться к ней самому.

Но принц не унывал: он вымазал себе все лицо черной и бу­рой краской, нахлобучил шапку и постучался во дворец.

Здравствуйте, император! - сказал он. - Не найдется ли у вас для меня какого-нибудь местечка?

Много вас тут ходит! - ответил император. - Впрочем, по­стой, мне нужен свинопас! У нас пропасть свиней!

И вот принца утвердили придворным свинопасом и отвели ему жалкую, крошечную каморку рядом со свиными закут­ками. День-деньской просидел он за работой и к вечеру смас­терил чудесный горшочек. Горшочек был увешан бубенчика­ми, и, когда в нем что-нибудь варили, бубенчики названивали старую песенку:

Занимательнее же всего было то, что, держа руку над по­дымавшимся из горшочка паром, можно было узнать, какое у кого в городе готовилось кушанье. Да уж, горшочек был не чета какой-нибудь розе!

Вот принцесса отправилась со своими фрейлинами на про­гулку и вдруг услыхала мелодичный звон бубенчиков. Она сразу же остановилась и вся просияла: она тоже умела наигрывать на фортепиано «Ах, мой милый Августин». Только эту мелодию она и наигрывала, зато одним пальцем.

Ах, ведь и я это играю! - сказала она. - Так свинопас-то у нас образо­ванный! Слушайте, пусть кто-нибудь из вас пойдет и спросит у него, что сто­ит этот инструмент.

Одной из фрейлин пришлось надеть деревянные башмаки и пойти на зад­ний двор. - Что возьмешь за горшочек? - спросила она.

Десять принцессиных поцелуев! - отвечал свинопас.

Как можно! - сказала фрейлина.

А дешевле нельзя! - отвечал свинопас.

Ну, что он сказал? - спросила принцесса.

Право, и передать нельзя! - отвечала фрейлина. - Это ужасно!

Так шепни мне на ухо!

И фрейлина шепнула принцессе.

Вот невежа! - сказала принцесса и пошла было, но... бу­бенчики зазвенели так мило:

Ах, мой милый Августин, Все прошло, прошло, прошло!

Послушай! - сказала принцесса фрейлине. - Пойди спро­си, не возьмет ли он десять поцелуев моих фрейлин?

Нет, спасибо! -ответил свинопас. - Десять поцелуев принцессы, или горшочек останется у меня.

Как это скучно! - сказала принцесса. - Ну, придется вам стать вокруг, чтобы никто нас не увидал!

Фрейлины обступили ее и растопырили свои юбки; свино­пас получил десять принцессиных поцелуев, а принцесса -горшочек.

Вот была радость! Целый вечер и весь следующий день гор­шочек не сходил с очага, и в городе не осталось ни одной кух­ни, от камергерской до сапожниковой, о которой бы они не знали, что в ней стряпалось. Фрейлины прыгали и хлопали в ладоши.

Мы знаем, у кого сегодня сладкий суп и блинчики! Мы знаем, у кого каша и свиные котлеты! Как интересно!

Еще бы! - подтвердила обер-гофмейстерина.

Да, но держите язык за зубами, я ведь императорская дочка!

Помилуйте! - сказали все.

А свинопас (то есть принц, но для них-то он был ведь сви­нопасом) даром времени не терял и смастерил трещотку; ког­да ее начинали вертеть, раздавались звуки всех вальсов и по­лек, какие только есть на белом свете. - Но это superbe! - сказала принцесса, проходя мимо. - Вот так попурри! Лучше этого я ничего не слыхала! Послушайте, спросите, что он хочет за этот инструмент. Но целоваться я больше не стану!

Он требует сто принцессиных поцелуев! - доложила фрейлина, побывав у свинопаса.

Да что он, в уме? - сказала принцесса и пошла своей до­рогой, но сделала два шага и остановилась.

Надо поощрять искусство! - сказала она. - Я ведь импера­торская дочь! Скажите ему, что я дам ему по-вчерашнему де­сять поцелуев, а остальные пусть получит от моих фрейлин!

Ну, нам это вовсе не по вкусу! - сказали фрейлины.

Пустяки! - сказала принцесса. - Уж если я могу поцело­вать его, то вы и подавно! Не забывайте, что я кормлю вас и плачу вам жалованье!

И фрейлине пришлось еще раз отправиться к свинопасу.

Сто принцессиных поцелуев! - повторил он. - А нет -каждый останется при своем. - Становитесь вокруг! - скомандовала принцесса, и фрей­лины обступили ее, а свинопас принялся ее целовать.

Что это за сборище у свиных закуток? - спросил, выйдя на балкон, император, протер глаза и надел очки. - Э, да это фрейлины опять что-то затеяли! Надо пойти посмотреть.

И он расправил задники своих домашних туфель. Туфлями служили ему стоптанные башмаки. Вы бы только поглядели, как он быстро зашлепал в них!

Придя на задний двор, он потихоньку подкрался к фрейли­нам, а те все были ужасно заняты счетом поцелуев - надо же было следить за тем, чтобы расплата была честной и свинопас не получил ни больше, ни меньше, чем ему следовало. Никто поэтому не заметил императора, а он привстал на цыпочки.

Это еще что за штуки! - сказал он, увидав целующихся, и швырнул в них туфлей как раз в ту минуту, когда свинопас получал от принцессы восемьдесят шестой поцелуй. - Вон! -закричал рассерженный император и выгнал из своего госу­дарства и принцессу и свинопаса.

Принцесса стояла и плакала, свинопас бранился, а дождик так и лил на них.

Ах, я несчастная! - плакала принцесса. - Что бы мне выйти за прекрасного принца! Ах, какая я несчастная!

А свинопас зашел за дерево, стер с лица черную и бурую краску, сбросил грязную одежду и явился перед ней во всем своем королевском величии и красе, и так он был хорош со­бой, что принцесса сделала реверанс.

Теперь я только презираю тебя! - сказал он. - Ты не захо­тела выйти за честного принца! Ты не оценила соловья и ро­зу, а свинопаса целовала за игрушки! Поделом же тебе!

И он ушел к себе в королевство, крепко захлопнув за собой дверь. А ей оставалось только стоять да петь:

Ах, мой милый Августин, Все прошло, прошло, прошло!

Свинопас (сказка)

Жил-был бедный принц. Королевство у него было маленькое-премаленькое, но жениться все-таки было можно, а жениться-то принцу хотелось.
Разумеется, с его стороны было несколько смело спросить дочь императора: «Пойдешь за меня?» Впрочем, он носил славное имя и знал, что сотни принцесс с благодарнос­тью ответили бы на его предложение согласием. Да вот, поди знай, что взбредет в голову императорской дочке! Послушаем же, как было дело.На могиле у отца принца вырос розовый куст несказанной красоты; цвел он только раз в пять лет, и распускалась на нем всего одна-единственная роза. Зато она разливала такой слад­кий аромат, что, впивая его, можно было забыть все свои горести и заботы. Еще был у прин­ца соловей, который пел так дивно, словно у него в горлышке были собраны все чудеснейшие мелодии, какие только есть на свете. И роза и соловей предназ­начены были в дар принцессе; их положили в большие сереб­ряные ларцы и отослали к ней.
Император велел принести ларцы прямо в большую залу, где принцесса играла со своими фрейлинами в гости; других за­нятий у нее не было. Увидав большие ларцы с подарками, принцесса захлопала от радости в ладоши.
- Ах, если бы тут была маленькая киска! - сказала она. Но из ларца вынули прелестную розу.
- Ах, как это мило сделано! - сказали все фрейлины.
- Больше чем мило! - сказал император. - Это прямо-таки недурно!
Но принцесса потрогала розу и чуть не заплакала.
- Фи, папа! - сказала она. - Она не искусственная, а на­стоящая!
- Фи! - повторили все придворные. - Настоящая!
- Погодим сердиться! Посмотрим сначала, что в другом ларце! - возразил император.И вот из ларца появился соловей и запел так чудесно, что нельзя было сейчас же найти какого-нибудь недостатка.
- Superbe! Charmant! - сказали фрейлины; все они болтали по-французски, одна хуже другой.
- Как эта птичка напоминает мне органчик покойной им­ператрицы! - сказал один старый придворный. - Да, тот же тон, та же манера!
- Да! - сказал император и заплакал, как ребенок.
- Надеюсь, что птица не настоящая? - спросила принцесса. - Настоящая! - ответили ей доставившие подарки послы.
Так пусть она летит! - сказала принцесса и так и не поз­волила принцу явиться к ней самому.
Но принц не унывал: он вымазал себе все лицо черной и бу­рой краской, нахлобучил шапку и постучался во дворец.- Здравствуйте, император! - сказал он. - Не найдется ли у вас для меня какого-нибудь местечка?- Много вас тут ходит! - ответил император. - Впрочем, по­стой, мне нужен свинопас! У нас пропасть свиней!

Жил-был бедный принц. Королевство у него было совсем маленькое, но какое-никакое, а все же королевство – хоть женись, и вот жениться-то он как раз и...

Жил-был бедный принц. Королевство у него было совсем маленькое, но какое-никакое, а все же королевство – хоть женись, и вот жениться-то он как раз и хотел.

Оно, конечно, дерзко было взять да спросить дочь императора: “Пойдешь за меня?” Но он осмелился. Имя у него было известное на весь свет, и сотни принцесс сказали бы ему спасибо, но вот что ответит императорская дочь?

А вот послушаем.

На могиле отца принца рос розовый куст, да какой красивый! Цвел он только раз в пять лет, и распускалась на нем одна-единственная роза. Зато сладок был ее аромат, понюхаешь – и сразу забудутся все твои горести и заботы. А еще был у принца соловей, и пел он так, будто в горлышке у него были собраны все самые чудесные напевы на свете. Вот и решил принц подарить принцессе розу и соловья. Положили их в большие серебряные ларцы и отослали ей.

Повелел император принести ларцы к себе в большой зал – принцесса играла там в гости со своими фрейлинами, ведь других-то дел у нее не было. Увидела принцесса ларцы с подарками, захлопала в ладоши от радости.

– Ах, если б тут была маленькая киска! – сказала она.

Но появилась чудесная роза.

– Мало сказать мило, – отозвался император, – прямо-таки недурно!

Только принцесса потрогала розу и чуть не заплакала.

– Фи, папа! Она не искусственная, она настоящая.

– Погодим сердиться! Посмотрим сначала, что в другом ларце! – сказал император.

И вот выпорхнул из ларца соловей и запел так дивно, что поначалу не к чему и придраться было.

– Бесподобно! Великолепно! – сказали фрейлины; все они болтали по-французски одна хуже другой.

– Эта птица так напоминает мне органчик покойной императрицы! – сказал один старый придворный. – Да, да, и звук тот же, и манера!

– Да! – сказал император и заплакал, как ребенок.

– Надеюсь, птица не настоящая? – спросила принцесса.

– Настоящая! – ответили посланцы, доставившие подарки.

– Ну так пусть летит, – сказала принцесса и наотрез отказалась принять принца.

Только принц не унывал; вымазал лицо черной и бурой краской, нахлобучил на глаза шапку и постучался в дверь.

– Здравствуйте, император! – сказал он. – Не найдется ли у вас во дворце местечка для меня?

– Много вас тут ходит да ищет! – отвечал император. – Впрочем, постой, мне нужен свинопас! У нас пропасть свиней!

Так и определили принца свинопасом его величества и убогую каморку рядом со свинарником отвели, и там он должен был жить. Ну вот, просидел он целый день за работой и к вечеру сделал чудесный маленький горшочек. Весь увешан бубенцами горшочек, и когда в нем что-нибудь варится, бубенцы вызванивают старинную песенку:

Но только самое занятное в горшочке то, что если подержать над ним в пару палец – сейчас можно узнать, что у кого готовится в городе. Слов нет, это было почище, чем роза.

Вот раз прогуливается принцесса со всеми фрейлинами и вдруг слышит мелодию, что вызванивали бубенцы. Стала она на месте, а сама так вся и сияет, потому что она тоже умела наигрывать “Ах, мой милый Августин”, – только эту мелодию и только одним пальцем.

– Ах, ведь и я это могу! – сказала она. – Свинопас-то у нас, должно быть, образованный. Послушайте, пусть кто-нибудь пойдет и спросит, что стоит этот инструмент.

И вот одной из фрейлин пришлось пройти к свинопасу, только она надела для этого деревянные башмаки.

– Что возьмешь за горшочек? – спросила она.

– Десять поцелуев принцессы! – отвечал свинопас.

– Господи помилуй!

– Да уж никак не меньше! – отвечал свинопас.

– Ну, что он сказал? – спросила принцесса.

– Это и выговорить-то невозможно! – отвечала фрейлина. – Это ужасно!

– Так шепни на ухо!

И фрейлина шепнула принцессе.

– Какой невежа! – сказала принцесса и пошла дальше, да не успела сделать и нескольких шагов, как бубенцы опять зазвенели так славно:

“Ах, мой милый Августин, Все прошло, прошло, прошло!”

– Послушай, – сказала принцесса, – поди спроси, может, он согласится на десять поцелуев моих фрейлин?

– Нет, спасибо! – отвечал свинопас. – Десять поцелуев принцессы или горшочек останется у меня.

– Какая скука! – сказала принцесса. – Ну, станьте вокруг меня, чтобы никто не видел!

Загородили фрейлины принцессу, растопырили юбки, и свинопас получил десять поцелуев принцессы, а принцесса – горшочек.

Вот радости-то было! Весь вечер и весь следующий день стоял на огне горшочек, и в городе не осталось ни одной кухни, будь то дом камергера или сапожника, о которой бы принцесса не знала, что там стряпают. Фрейлины плясали от радости и хлопали в ладоши.

– Мы знаем, у кого сегодня сладкий суп и блинчики! Знаем, у кого каша и свиные котлеты! Как интересно!

– В высшей степени интересно! – подтвердила обергофмейстерша.

– Но только держите язык за зубами, ведь я дочь императора!

– Помилуйте! – сказали все.

А свинопас – то есть принц, но для них-то он был по-прежнему свинопас – даром времени не терял и смастерил трещотку. Стоит повертеть ею в воздухе – и вот уж она сыплет всеми вальсами и польками, какие только есть на свете.

– Но это же бесподобно! – сказала принцесса, проходя мимо. – Просто не слыхала ничего лучше! Послушайте, спросите, что он хочет за этот инструмент. Только целоваться я больше не стану!

– Он требует сто поцелуев принцессы! – доложила фрейлина, выйдя от свинопаса.

– Да он, верно, сумасшедший! – сказала принцесса и пошла дальше, но, сделав два шага, остановилась.

– Искусство надо поощрять! – сказала она. – Я дочь императора. Скажите ему, я согласна на десять поцелуев, как вчера, а остальные пусть получит с моих фрейлин!

– Ах, нам так не хочется! – сказали фрейлины.

– Какой вздор! – сказала принцесса. – Уж если я могу целовать его, то вы и подавно! Не забывайте, что я кормлю вас и плачу вам жалованье!

Пришлось фрейлине еще раз сходить к свинопасу.

– Сто поцелуев принцессы! – сказал он. – А нет – каждый останется при своем.

– Становитесь вокруг! – сказала принцесса, и фрейлины обступили ее, а свинопас принялся целовать.

– Это что еще за сборище у свинарника? – спросил император, выйдя на балкон. Он протер глаза и надел очки. – Не иначе как фрейлины опять что-то затеяли! Надо пойти посмотреть.

И он расправил задники своих туфель – туфлями-то ему служили стоптанные башмаки. И-эх, как быстро он зашагал!

Спустился император во двор, подкрадывается потихоньку к фрейлинам, а те только тем и заняты, что поцелуи считают: ведь надо же, чтобы дело сладилось честь по чести и свинопас получил ровно столько, сколько положено, – ни больше, ни меньше. Вот почему никто и не заметил императора, а он привстал на цыпочки и глянул.

– Это еще что такое? – сказал он, разобрав, что принцесса целует свинопаса, да как хватит их туфлей по голове!

Случилось это в ту минуту, когда свинопас получал свой восемьдесят шестой поцелуй.

– Вон! – в гневе сказал император и вытолкал принцессу со свинопасом из пределов своего государства.

Стоит и плачет принцесса, свинопас ругается, а дождь так и поливает.

– Ах я горемычная! – причитает принцесса. – Что бы мне выйти за прекрасного принца! Ах я несчастная!..

А свинопас зашел за дерево, стер с лица черную и бурую краску, сбросил грязную одежду – и вот перед ней уже принц в царственном облачении, да такой пригожий, что принцесса невольно сделала реверанс.

– Теперь я презираю тебя! – сказал он. – Ты не захотела выйти за честного принца. Ты ничего не поняла ни в соловье, ни в розе, зато могла целовать за безделки свинопаса. Поделом тебе!

Он ушел к себе в королевство и закрыл дверь на засов. А принцессе только и оставалось стоять да петь:

“Ах, мой милый Августин, Все прошло, прошло, прошло!”