«Теории»: «Зеленый дом». Педагогический проект Франсуазы Дольто

3 248

PSYCHOLOGIES №30

Франсуаза Дольто, с уважением к детям

Среди классиков детского психоанализа Франсуаза Дольто занимает особое место. Еще в восемь лет она решила, что станет «»: девочка росла в большой семье и видела, что многие болезни на самом деле телесные реакции детей на сложности в отношениях с родителями и другими близкими людьми. Зачем брату вызвали врача, прописали диету и постельный режим, ведь живот заболел у него после того, как за обедом поругались двое взрослых домочадцев! Если бы врач разобрался в этом, то лечение, возможно, и не понадобилось бы. Таким понимающим врачом она и решила стать, и дальнейшие события лишь укрепили ее стремление.

Когда Франсуазе было 12 лет, умерла от рака ее старшая сестра Жаклин. Семья долгие годы жила под давлением этой страшной утраты; мать, как казалось Франсуазе, не могла простить ей, что она осталась жить, а Жаклин нет. Возможно, именно поэтому призванием Франсуазы стала помощь детям, которые страдают из-за нарушенных отношений в семье.

В последние годы жизни главным делом Франсуазы Дольто стал «Зеленый дом» (Maison verte) – семейный клуб, куда взрослые могли приходить с маленькими детьми. Получив здесь первый опыт общения вне семейного круга, ребенок не боялся расстаться с матерью и без слез начинал ходить в детский сад. В журнальных статьях, в радиопередачах, которые слушала вся Франция, в своих книгах Франсуаза Дольто сделала психоаналитические знания живыми и доступными, дав возможность многим родителям самим учиться понимать своего ребенка, прислушиваться к нему и уважать его.

Ее даты

• 6 ноября 1908: Франсуаза Маретт (четвертый ребенок в семье) родилась в Париже.
• 1931: поступает на медицинский факультет университета.
• 1934-1937: в течение трех лет проходит личный психоанализ.
• 1938: знакомится с крупнейшим французским психоаналитиком Жаком Лаканом.
• 1939: защищает диссертацию «Психоанализ и педиатрия»; начинает прием как детский психоаналитик.
• 1942: выходит замуж за врача и мануального терапевта Бориса Дольто, эмигранта из России (позже у них родятся трое детей).
• 1976-1978: впервые в Европе выступает в радиопередаче, отвечая на письма слушателей с позиций психоаналитика.
• 1979: под руководством Франсуазы Дольто в Париже открывается «Зеленый дом».
• 25 августа 1988: Франсуаза Дольто скончалась в Париже.

Ключи к пониманию:

Ребенок – это личность

В детстве Франсуаза Дольто дала себе обещание постараться никогда не забыть, каково это – быть маленькой. Став детским психоаналитиком, она утверждала, что ребенок, даже только что появившийся на свет, является личностью. Он не собственность родителей, и его желания, мнение заслуживают внимания. Уважать любой выбор ребенка, даже не совпадающий с выбором отца или матери, – таково было нравственное кредо Дольто.

Насытить его речью

Для Франсуазы Дольто человек – это прежде всего «говорящее существо», даже если он младенец, еще не умеющий произнести ни слова. Она утверждала, что совсем маленький ребенок стремится насытиться речью не меньше, чем молоком матери. Он воспринимает мир при помощи зрения, осязания, обоняния, вкуса, но только обращенное к нему слово дает ребенку возможность почувствовать себя частью человеческого рода. Речь вводит ребенка в человеческое общество – и одновременно позволяет ему почувствовать себя отдельным существом, обозначить свое отличие от другого человека (в первую очередь – от матери), чтобы затем суметь по-настоящему разделить с окружающими свои чувства, мысли и воспоминания.

Говорить честно

Необходимо говорить с ребенком, а не говорить ребенку. И прежде всего – говорить с ним честно. Дольто утверждала, что ребенка невозможно обмануть, потому что его бессознательное знает правду. С первых часов жизни младенец ощущает звучание правды – «совпадение того, что говорят, и того, что он ощущает». Ему необходима правда (какой бы трудной она ни была) относительно всего, что его касается, в том числе его происхождения и семейной истории.

Понимать язык тела

Важнейшая теоретическая идея Франсуазы Дольто родилась благодаря рисункам ее маленьких пациентов. Она пришла к выводу, что детский спонтанный рисунок отражает бессознательное представление ребенка о собственном теле. Дольто считала, что его образ – это первый опыт самоощущения человека. С помощью рисунка, через символическое отражение языка тела, дети проявляют свои переживания и чувства, о которых не умеют пока рассказать.

Книги Франсуазы Дольто

• Когда рождается ребенок. Юнипринт, 2004.
• На стороне ребенка. У-Фактория, 2004
• На стороне подростка. У-Фактория, 2006
• Бессознательный образ тела. Ergo, 2007

Текст: Дарья Михеева

Источник фотографий: Инга Аксенова

Editions Robert Laffont, 1985,

© Е. В. Баевская, О. В. Давтян, перевод на русский язык, 1997,

© ООО «Рама Паблишинг», 2013,

© Gorilla // Bigstock.com, 2012, фото на обложке

* * *

Слушать и слышать детей

В конце 1970-х мне привезли из Франции распечатки передач, которые вела на радио педиатр-психоаналитик Франсуаза Дольто. Это был привычный в те времена самиздат – странички, напечатанные на пишущей машинке, самодельно сшитые розовой ленточкой. Их подарила моей коллеге мама ее французской подруги, когда узнала, что та психолог и работает с детьми, имеющими школьные проблемы (а коллега, к счастью, подарила эти тетради мне). Так я впервые услышала это имя и впервые открыла для себя Франсуазу Дольто.

Я была потрясена глубиной и честностью разговора со слушателями (не уверена, что то была программа для родителей, но по содержанию и стилю очень на это похоже). Меня удивила ее способность понятно объяснять самые сложные процессы, происходящие с ребенком, тщательно анализировать ситуацию и бережно относиться к чуду развития маленького человека. Признаюсь, я долгие годы пользовалась ее формулой «быть на стороне ребенка » и считаю эту позицию единственно возможной в отношении к детям – родителей, педагогов и общества в целом. Увы, наша жизнь дает много примеров неприятия, отторжения и намеренного пренебрежения этой позицией.

Можно обсуждать причины такой ситуации, можно искать оправдание и объяснения, но все это не помогает ребенку жить, расти, развиваться, справляться с проблемами. Диву даешься, когда видишь, какими нетерпеливыми, нетерпимыми и жестокими бывают взрослые, как беспомощен ребенок (и как уродуется он!) под натиском грубости и злости, как уничтожает его намеренное и ненамеренное унижение. Отчего это происходит? Уверена, прежде всего от незнания, невежества, непонимания.

И все-таки, сегодня мы знаем о развитии детей много больше, чем наши бабушки и дедушки. Это знание дают книги, которые, кроме бесспорных фактов, содержат нечто, что трогает душу, заставляет задуматься, «приложить» к себе, своим поступкам это новое знание, которое возбуждает желание быть «на стороне ребенка». Быть «на стороне ребенка» не только тогда, когда его действия и поступки не противоречат представлениям взрослых, когда общаться с ребенком – радость и «удовольствие». Но быть «на стороне ребенка», когда он отталкивает, когда груб и колюч, когда он протестует или проявляет агрессию, когда его поступки доводят до отчаяния. Где взять силы? Как разобраться, как понять? И можно ли разобраться и понять?

Несколько десятилетий я веду консультативный прием родителей и их детей, имеющих школьные проблемы. Как правило, это непростые ситуации, связанные не только с проблемами самого ребенка, но и с позицией взрослых (и позицией учителей), которые не готовы встать на его сторону. Измениться (стать «лучше») должен ребенок, но нередко изменение ситуации возможно, только если взрослые изменят свое отношение к нему . Порой «достучаться» до ребенка, преодолеть его сопротивление и родительское «я так хочу», «это мое право, потому что я взрослый», бывает трудно. И тогда я вновь и вновь перечитываю Ф. Дольто, ищу у нее объяснения и аргументы, сравниваю ее взгляд и мой, современную ситуацию в обществе с тем, что описывала и анализировала Ф. Дольто.

Уверена, для тех, кто впервые возьмет эту книгу в руки, открытием будет каждая страница, а те, кто уже читал ее, найдут много интересного. Эта книга удивительная, она действительно дает живое знание , которое зависит от сегодняшнего состояния, волнующих проблем, настроения и даже от того, как читаешь. Потому что значима каждая фраза, каждая деталь, каждое объяснение. Все, о чем написано, продумано, прочувствовано, проанализировано.

Книга состоит из четырех больших и относительно самостоятельных частей, которые можно читать последовательно, не торопясь и желательно с карандашом в руке, потому что неизбежно возникает соблазн какую-то мысль сохранить в памяти, для себя. Можно читать и отдельными главами, выделяя для неспешного и осознанного чтения то, что волнует.

Детская сексуальность – тема, на которую в общении детей и родителей у нас до сих пор табу. Тема, которую не разрешено обсуждать с детьми в школе. По-прежнему эта тема закрыта для будущих педагогов и психологов. Возможно, только детские психиатры знают больше, но и то, скорее всего, о патологической стороне этой проблемы. По меткому замечанию Ф. Дольто, у нас сегодня вокруг этой проблемы «стена умолчания».

Мы очень хотим, чтобы наши дети были свободны, раскованны, самостоятельно и ответственно принимали решения, но… опекаем, контролируем, диктуем, жестко ограничиваем свободу их действий, оправдывая это новой ситуацией жизни, криминогенной обстановкой. Ограничивается общение. Однако эта ситуация возникла не сегодня, и Ф. Дольто заставляет задуматься, почему «пространство детства» сужается.

Ф. Дольто привлекает внимание к, казалось бы, совсем безобидной проблеме – территории жизни ребенка . Она пишет: «…Налицо явная конфискация пространства. То немногое, что остается в распоряжении ребенка, испещрено оговорками: „смотри, чтобы с тобой ничего не случилось”, „иди прямо домой, никуда не сворачивай”, „повнимательнее выбирай себе друзей”, „ни с кем не разговаривай”…» .

Пространство большинства наших детей сегодня – только школа и дом. Исчезли дворы, во многих регионах для детей введен комендантский час. «Вернувшись домой, школьник прилипает к телевизору. И это всех устраивает. Поскольку он загипнотизирован происходящим на экране, он, по крайней мере, никому не мешает. Экран – это окно, которое выходит во внешний мир, лежащий вне того замкнутого пространства, где его держат взаперти. Но эта пасть, извергающая мешанину образов и сведений, может непоправимо травмировать ребенка, которому никто ничего толком не объясняет, потому что всем некогда. Он подвергается массированной бомбардировке, он не производит никакого отбора, а родителям некогда помочь ему в этом».

Особое внимание Ф. Дольто уделяет исследованиям психологии развития ребенка и довольно жестко критикует методы психологических исследований. Но больше всего ее волнует, что результаты этих исследований будут восприняты родителями как «чудодейственные рецепты».

Ф. Дольто критично относится к психологическим тестам, считая тестирование «делом нечистым». Увы, опасения справедливы для нашей страны как никогда. В последние десятилетия появилось немало психологов, умеющих тестировать, но не владеющих знаниями для интерпретации результатов. Это приводит не только к исследовательским ошибкам, но приносит реальный вред и детям и родителям. Но это не проблема науки – психологии, а проблема квалификации специалистов-психологов.

Ф. Дольто – психоаналитик, и неудивительно, что именно психоанализу она отводит главную роль в изучении ребенка. С этой позицией можно соглашаться, но можно и спорить, так как у психоанализа есть как свои преимущества, так и свои недостатки. И квалификация психоаналитика не менее значима, чем квалификация психолога.

Некоторые проблемы жизни и развития ребенка Ф. Дольто разбирает очень подробно, других только касается. Но есть темы, актуальность которых в 80-е годы прошлого века можно было только предвидеть. Ф. Дольто увидела такую проблему и уделила ей внимание. Эта проблема – ребенок и компьютер .

Сегодня компьютер наделяют почти фантастической способностью негативного воздействия, родителей пугают компьютерной зависимостью, развитием агрессии, нарушением интеллекта, стращают таким непонятным монстром, как «клиповое сознание» (что никто толком объяснить не может). Многих возмущает увлечение детей компьютером, кто-то этого не замечает, кого-то одолевает ностальгия по привычным играм. Ф. Дольто пишет: «Я думаю, что нежелание замечать в своей эпохе динамику и те изменения, на поиски которых толкает нас развитие техники, – наш недостаток». Анализируя взаимодействие ребенка с компьютером, Ф. Дольто видит плюсы – это относительная свобода действий и развитие логического мышления, и минусы, считая, что «электронные игры изолируют детей».

Ребенок в школе – особая тема для Ф. Дольто. Она выделяет проблемы адаптации детей в школе в разряд наиболее сложных, доказывая их серьезное влияние на развитие и здоровье ребенка. Жестокое давление в школе калечит, уродует ребенка, так же как чрезмерная опека в семье, считает Ф. Дольто: «Если мы хотим, чтобы у ребенка было больше шансов сохранить свой потенциал, нужно, чтобы воспитание было как можно меньше проникнуто авторитарностью. Не будем стремиться все понять – вместо этого будем уважать все реакции ребенка, в том числе и те, которые нам не понятны».

Ее наблюдения двадцатилетней давности за результатами, достижениями в дальнейшей жизни разных выпускников школы актуальны и сегодня.

«Поражаешься, обнаруживая, что с кем стало: бывшие хорошие ученики окончили престижные университеты, а теперь занимаются рутинной работой; а бывшие лентяи сегодня превратились или в маргиналов (но по-своему довольны жизнью), или, напротив, в созидателей, в организаторов и вдохновителей экономической жизни, хотя в юности слыли разгильдяями. Насколько сдали с годами блестящие ученики, настолько «тупицы» преуспели в жизни, берясь за самые неожиданные, не предусмотренные их профессиональной ориентацией задачи. Эти люди сохранили свою оригинальность, хотя им и пришлось до некоторой степени испытать на себе презрение своих однокашников».

Сегодня, когда российская школа живет в «эпоху модернизации», ко многим наблюдениям, советам и рекомендациям Ф. Дольто стоило бы прислушаться. Например, она считает, что идея «гуманной школы» утопична, так как не учитывает индивидуальность ребенка, особенности его развития, потому что в массовой школе единые программы, единые требования, единые темпы обучения.

Отвечая на вопрос: «Как такое может быть, что столь много детей ненавидят школу?», Ф. Дольто пишет: «Просто им – неинтересно. Они не понимают, для чего им все это нужно. И, может быть, именно потому, что эти дети умнее других, менее пассивны, они и не хотят делать как все, быть как все?.. Те же, кто покоряется, кого приводят в пример, подчинены взрослому… Они и стараются получать хорошие оценки, хотя предметы их не интересуют».

Но Ф. Дольто не только анализирует и критикует, она рассуждает о том, какой должна быть школа, чтобы ее полюбили. Она предлагает модель такой школы, в которой педагоги, воспитатели, психологи не замыкались бы в узкой области передачи знаний, а хорошо «знали детей, были к ним ближе, воплощая пример собственного удовлетворения работой».

Раннее развитие ребенка (развитие ребенка до школы) – еще одна проблема, к которой Ф. Дольто возвращается в этой книге неоднократно. Развитию младенцев Ф. Дольто уделяет особое внимание, справедливо считая, что ранние этапы развития ребенка в значительной степени определяют особенности его развития, успешность в обучении, социальную адаптацию.

Ф. Дольто подчеркивает, что каждый ребенок индивидуален, у каждого свой темп развития, и эти особенности мало учитываются в детских садах. Она рассказывает, как устроена жизнь детей в Мезон Верт , созданном ею для детей. Анализируя проблемы разных детей и их жизнь в семье и Мезон Верт, Ф. Дольто делает важный вывод: «В своем сознании нам предстоит еще проделать огромный путь, для того чтобы понять, что раннее воспитание ребенка в обществе ему подобных является задачей номер один».

Я много раз перечитывала эту книгу и каждый раз отмечала что-то новое, на что не обратила внимания в прошлый раз, выделяла то, что волновало. Я не устаю удивляться тому, как важны, как значимы все проблемы, которые обсуждает Ф. Дольто сегодня (хотя книга написана более 25 лет назад), я восхищаюсь простотой и четкостью ее ответов на вопросы и… снова листаю страницы.

У Ф. Дольто свой взгляд на ребенка, его развитие, его проблемы, но она не навязывает его читателю, не диктует правильные ответы, она размышляет, рассуждает, втягивая нас в этот процесс .

М. М. Безруких,

д-р биол. наук, профессор, академик РАО,

директор Института возрастной физиологии РАО

Как пользоваться этой книгой

Этот коллективный труд стремится рассмотреть с точки зрения психоанализа совокупность исторических, социологических, этнографических, литературных и научных данных о месте, которое общество отводит детям. Приводятся данные, накопленные в ходе исследований, проводившихся во Франции и в других странах.

Оригинальность подхода состоит в том, что Франсуаза Дольто рассуждает и комментирует, используя свой двойной опыт детского врача-психоаналитика и матери семейства.

Абзацы, набранные курсивом, предлагались доктору Дольто для рассмотрения выявляющихся в процессе исследования тенденций, течений, методов и постоянно действующих факторов, спорных проблем и нерешенных вопросов. Франсуаза Дольто реагирует на них, сопровождает эти данные своими замечаниями, высказывая по их поводу свои личные соображения и развивая при этом собственную точку зрения.

В первой части настоящего исследования делается попытка подвести исторический итог и поставить диагноз. Вторая часть предлагает новый подход к детству. Третья – намечает сценарии возможного служения общества ребенку. Четвертая, и последняя, часть книги очерчивает основы раннего предупреждения неврозов у детей. Это – революция, осуществляемая шаг за шагом. Настоящая революция.

I часть
Пока на Земле будут дети

Ребенок в обществе:

постоянно действующие факторы, изменения и причины неудач

Родители воспитывают детей, как государи управляют народами.

Мы располагаем мифом о прогрессе зародыша с рождения до взрослого возраста, поэтому отождествляем эволюцию тела с эволюцией мышления. А между тем, символическое мышление – это штиль от зачатия до смерти.

Взрослый возмущается при мысли, что ребенок и он – равны.

Франсуаза Дольто

1 глава
Замаскированное тело

Открытие тела ребенка

С XV по XVIII век неизменным элементом живописи была маскировка ребенка под взрослого. Это убедительно показала выставка, состоявшаяся в 1965–1966 годах в кельнском музее Вальрафа Рихартца. Фальсификация распространяется не только на костюм. Внешность тоже подвергается размыванию. Это прекрасно видно на гравюре Дюрера, изображающей ребенка из народа с лицом старичка.

Возможно и другое объяснение: эти ленты могут быть остатками вожжей. Когда дети делали первые в жизни шаги, их водили на привязи, как лошадей в узде. А пока они были грудными, их подвешивали к стене, чтобы уберечь от крыс и чтобы им было теплее, поскольку тепло от очага, топившегося в общей комнате, струилось вверх. Уходя на работу, младенца в люльке подвешивали к потолку. Итак, ленты в XVII веке могли быть остатками детских лямок или помочей из предшествующей эпохи. Ребенок в них больше не нуждается, но лента – это знак того, что он еще имеет право регрессировать, как если бы в представлении взрослого он еще не до конца расстался с платьицем младенца, снабженным шнурками, вожжами, поводком.

Впрочем, и сегодня продаются вожжи для детей, чтобы водить их по универсальным магазинам или по улицам. Считается, что там полным-полно опасностей. Вот детей и припрягают к родителям!

Со Средневековья и до эпохи классицизма тело ребенка воистину заточено, спрятано; публично его обнажают только для того, чтобы высечь, побить. Вероятно, это было огромным унижением, так как обнажались именно те части тела, которые полагалось прятать. Когда итальянские или фламандские художники изображают голого ребенка, это всегда ангелочек; его используют в качестве символа. Но мало-помалу Эрос входит в силу… Официально, для церкви, обнаженное дитя остается символом, на самом деле – художники дают себе волю, и тут появляется чувственность, которая вот-вот вырвется на свободу, по крайней мере в иконографии, если не в действительности: ведь детям приходилось позировать перед художниками, и это был единственный случай, когда на ребенка смотрели, любуясь им, восхищались – именно его наготой. В литературе это не описано, однако отрывок из мадам де Севинье, тот, где она говорит о своей внучке, передает нам эротизацию детского тела: «Какое это чудо, надо видеть, как она шевелит пальчиками, как трепещет ее носик…», «…Цвет лица, шейка и все тельце восхитительны. Она делает уйму всяких штук, ласкает, бьет, крестится, просит прощения, кланяется, целует руку, пожимает плечами, танцует, подольщается, важничает: словом, так мила во всех отношениях. Я забавляюсь ею часы напролет». Возьмем письмо мадам де Севинье от 20 мая 1672 года, посвященное ее «душеньке». Она рассыпает восторги по поводу голого тельца девочки. Но очень скоро замечаешь, что для нее это не более чем игрушка. 30 мая 1677 года вновь по поводу внучки она пишет мадам де Гриньян: «Мне кажется, Полина достойна быть Вашей игрушкой». Бабушка испытывает чувственное, сладострастное наслаждение, но у нее нет ощущения, что девочка – живое существо, человек, с которым она вступает в общение.

Надо сказать, что восприятие ребенка как себе подобного было совершенно чуждо нравам той эпохи, тем более что детей производили на свет много и многие из них умирали. Мадам де Севинье: «Я потеряла двух внучек…» Не то чтобы так прямо говорилось: «Невелика потеря», но все же не без этого. Сходная позиция и у Монтеня, отмечающего, что он потерял двоих детей, с тем же безразличием, с каким отметил бы: «Я потерял двух собак, двух кошек», – это просто часть повседневной жизни.

Монтень даже не пишет «умерли», «скончались» (не знаю, употреблялось ли тогда слово «скончаться») или «Господь их прибрал к себе»… Он сообщает, что потерял две вещи, два предмета. Он не говорит о них как о личностях, чья жизнь окончилась. Что говорят взрослые, когда теряют дорогое для них существо? Они говорят: «Он умер»; в их речи он – субъект, подлежащее. Ребенок в ту эпоху еще не является субъектом высказывания; это лишь объект, дополнение.

Однако на гробницах мы обнаруживаем изображения детей, которые умерли в раннем возрасте и, судя по изображению, должны быть причислены к лику ангелов. Быть может, это первые шаги на пути признания ребенка как такового… но шаги еще робкие, потому что остается вопрос: ребенок, изображенный в виде ангела, – не душа ли это? Взрослых покойников тоже изображают на гробницах в виде детей. Это, несомненно, символ их души.

На иконах Успения Богородицы Христос держит в руке грудного младенца, под которым подразумевается душа Богородицы. Первые, еще нетипичные, робкие признаки появления ребенка как такового не так легко обнаружить. Мы видим изображение ребенка на его надгробии, если он умер в младенчестве, но не можем утверждать, что изображен именно ребенок, а не его душа. Это совсем не обязательно тот самый ребенок, что скончался и погребен тогда-то и тогда-то. Ребенок остается объектом. Пройдет немало времени, прежде чем он будет признан как субъект.

В обществе до 1789 года ученичество – период, через который непременно надо пройти: это рождение ребенка-личности. Ребенок признается как подлежащее при сказуемом «делать» с той минуты, как его помещают среди других, признав за ним способность исполнять полезную работу. Но тогда с ним начинают обращаться как с машиной, со станком: его можно осыпать ударами и даже сломать, выбросить на свалку, уморить (наказывая, отец может и убить).

Живописное изображение ребенка, включая эпоху классицизма, наглядно демонстрирует, что показывается не само тело, какое оно есть, а то, что общество хочет увидеть.

Считается, что анатомическое правдоподобие недостойно Сына Божьего. Разве дух мог воплотиться в незрелом и диспропорциональном создании? Младенцу Иисусу поэтому предпочитают придавать стандартные пропорции взрослого человека: отношение головы к остальному телу – 1:8. Тогда как в младенческом возрасте оно должно быть 1:4.

Голова должна была быть такой же величины, как голова матери. Но это нарушение пропорций указывало бы на то, что ребенок по развитию мозга такой же взрослый, как и мать. Характерно, что на фризах некоторых церквей крестьяне изображены в соответствии с морфологией тела ребенка – пропорции головы и тела 1:4. Здесь художник следует замыслу государя. Необходимо напомнить доброму народу, что только власть является взрослой. А рабы, бедняки, дети – напротив: для них для всех одинаковое изображение, один и тот же художественный прием.

Недавно в Германии (Веймар, 25 мая – 15 октября 1972 года) состоялась выставка «Образ ребенка в творчестве великих художников: Вариации на тему от Лукаса Кранаха до наших дней». Картины периода Средневековья подтверждают уже известное о положении ребенка в ту эпоху, когда он был полностью интегрирован в жизнь взрослого, но одно произведение XV века привлекает особое внимание как явное исключение: «Христос, благословляющий детей». Кажется, живописцы принесли в жертву условностям своего времени все, что можно, но порой неожиданные вспышки, прорывы позволяют разглядеть тайный лик вещей, внутреннюю жизнь – то, о чем даже не подозревали их собратья-художники. Таков и случай этой нетипичной картины: на ней изображены застигнутые врасплох играющие дети, не спрятанные под той маской унылых, зловещих карликов, которую, по единодушному согласию, присваивают малышам с XIV по XVIII век. У одного из детей, окруживших Христа («Пустите детей приходить ко Мне»), в руках кукла – несомненно, одна из первых кукол в истории западноевропейской живописи.

Ребенок, если не считать этой нетипичной картины, представляющей собой исключение из всеобщего правила конформизма, изображается не ради него самого. Его телом пользуются для создания религиозных декораций. Он – безделушка на счастье, маленький гений, эскортирующий святых; свою толстощекую личину, свои пухлые ручки и ляжки в ямочках ребенок на время уступает ангелочку, который с множеством себе подобных летит в небесной фарандоле . Церковь так упорно предостерегала умы против маленького незрелого существа, которое может быть лишь вместилищем злых сил, что его принуждают быть ангелом, дабы не был чудовищем. Но из-под этой проникнутой набожностью слащавой маски пробивается лукавая улыбка Эрота. У барочных малюток – мордочки амуров. Кранаховская Венера в немыслимой шляпе с цветами дарует одному из ангелочков милость держать ее пояс.

Художники, вынужденные подчиняться условностям эпохи и на заказ изображавшие навязанные им фигуры, могли внутри картины, посредством кое-каких деталей, создать другую.

Художник хотел, чтобы что-то на его семейном портрете ускользнуло от внимания взрослых, – ему хотелось дать понять, что он сам сохранил душу ребенка, ускользнувшую от всеобщего производительного труда его окружения, его этноса. Потому что художник как-никак всегда маргинал . Он творит для будущего. Он уверен, что не участвует в сговоре сил, подчиненных сиюминутным интересам, и, вероятно, именно поэтому может отождествлять себя с ребенком, который еще принадлежит группе, но уже предваряет будущее. Чтобы зафиксировать тайну будущего, художник ставит себя вне времени.

Выставка включала в себя 150 произведений. Если проследить свершающуюся на наших глазах пятисотлетнюю эволюцию материнского обращения с ребенком в сценах, когда ребенок в колыбели или на руках, мы заметим одну-единственную позу, не являющуюся условной, – на той картине, где младшего ребенка в семье нянчит его старшая сестра. Это не стереотипные мать и дитя. Легкомысленная старшая сестра забавляется со своим братиком, она не чувствует на себе взгляда общества. Это игровая поза – мы обнаруживаем ее только один раз на всей выставке.

На картинах XVIII века ребенок, всегда одетый как маленький взрослый, все же немного выделяется на фоне семьи, выпадает из канонического семейного портрета. Его видишь на лоне природы, играющим в группе детей или с животными. И только в XIX веке он появляется сам по себе – в одежде школьника и в позах, присущих ребенку. У Легро («Erdkundestunde» ) уже отмечается явное различие между мальчиками с короткими волосами и девочками в передничках и платьях, с бантами в волосах. Детей изображают в группе или брата вместе с сестрой. В выражении лиц проступают чувства. Ребенок становится человеком, наделенным эмоциональностью.

В современный период – выставка доходит до 1960 года – ребенок выступает, как правило, в группе из двух или трех человек, реже один, но даже если он изображен отдельно от других, его представляют позирующим, как перед фотоаппаратом. Будь то ребенок на войне, ребенок в нищете, ребенок на баррикадах или на празднике – поза безнадежно условна. Расхристанный или принаряженный, он остается обезьянкой, повинующейся маме или художнику-фотографу.

И всюду, вплоть до кубизма, идет ли речь о маленьком буржуа или о маленьком нищем, детство является нам в образе мелодрамы. Главным образом это относится к маленьким мальчикам. Девочки вплоть до Второй мировой войны остаются «примерными».

Прорыв к свободе на холсте, датированном 1950 годом и принадлежащем кисти немецкого художника, неизвестного во Франции: ребенок, изображенный, кажется, ради него самого, один, с каким-то двусмысленным выражением лица, отсутствующим, мечтательным. На других полотнах ребенка запечатлевают несчастным или эксплуатируемым или, по канону советского реализма, пионером своего отряда, чистеньким и точно копирующим господствующую элиту. Но не изображают того, что в нем неуловимо и непознаваемо.

Идеологический пафос взрослого беспрестанно скрывает ребенка от него самого, лишает его собственной истории.

Вплоть до нашего века с помощью фаллократии насаждалась ложная идея, исходя из которой девочки в присутствии мальчиков ощущают отличие собственного пола только как отсутствие пениса. А в какие моменты своей эволюции мальчики и девочки обнаруживают свою принадлежность к тому или иному полу?

К этому ведет опыт, совершенно различный для мальчика и девочки. Это могут наблюдать все матери, как наблюдала я сама. Так есть и будет со всеми мальчиками, так было и с моим сыном Жаном.

Идеологический пафос взрослого беспрестанно скрывает ребенка от него самого, лишает его собственной истории.

До сих пор Жан прекрасно знал, что набухание его члена часто сопровождается желанием сделать пи-пи. Он мочился, и его пенис расслаблялся. Этого было ему достаточно, чтобы установить связь между явлением эрекции и функцией мочеиспускания.

Но вот сегодня – ему только что исполнилось 29 месяцев – он замечает необыкновенную перемену: его пипочка напряглась, он полагает, что сейчас сделает пи-пи. Но ничего подобного не происходит, хотя пенис набух. Этот инцидент повторяется. Когда эрекция проходит, он может помочиться. Впервые он предчувствует, еще не находя слов, чтобы это высказать, что его член может вести свою собственную жизнь, не связанную с мочеиспусканием. Жан испытал то же, что все мальчики его возраста. Между 28-м и 30-м месяцем младенец мужского пола открывает для себя эрекцию пениса, не связанную с мочеиспусканием, и в этот момент он пробуждается для осознания того факта, что он – мальчик.

Девочки обнаруживают свою сексуальную идентичность, интересуясь «пуговками» своих грудей, а также сходной с ними на ощупь «пуговкой» половых органов и трогая их. Игры с этой эрогенной зоной служат наиболее бесспорным признаком, что в жизни девочки наступил миг, когда она сделала открытие об этом великом различии.

Когда в Бретонно я, молодой экстерн, делала маленьким пациентам с ожогами перевязки, я замечала, что девочки, чтобы вытерпеть боль, нервно трут себе соски. Перевязки при ожогах болезненны. При пересадке кожи требуется еще большая осторожность в манипуляциях. У меня получалось более или менее ловко – еще в бытность мою санитаркой я накопила кое-какой опыт, – и, если меня не оказывалось на месте, дети даже требовали, чтобы меня позвали. Однажды меня вот так позвали к изголовью шестилетней девочки, я начала отмачивать повязку, чтобы отделить ее от раны, и вижу – это уже не было для меня неожиданностью, – как ребенок ласкает набухшие «пуговки». Няня, до этого смотревшая в другую сторону, заметила это и здорово отругала малышку: «Я с тебя глаз не сведу, ты у меня бросишь этим заниматься, мерзавка!» Мне стоило большого труда успокоить ее. «Ей больно, она нуждается в утешении. Таким способом она напоминает себе, что у нее была мама, которая давала ей грудь…» – «Знаем, знаем! Нечего ее оправдывать, детей-паршивцев я в палате не потерплю!» – негодовала эта сотрудница детского дома, не желавшая ничего знать о том, что примитивное либидо может служить обезболивающим средством.

Образование

Продолжая разговор о педагогических идеях и концепциях ХХ века, сложно пройти мимо имени Франсуазы Дольто. Детский психоаналитик, тонкий клиницист и педиатр, чей авторитет был столь высок, что ее пригласили к работе над Конвенцией прав ребенка. Concepture анализирует ее идеи, воплотившиеся в проекте под названием «Зеленый дом».

Лечение детей, страдающих от «непонимания взрослых»

Психоанализ Фрейда, а затем работы по детскому психоанализу Анны Фрейд и Мелани Кляйн, без сомнения, оказали влияние на представления о ребенке и педагогику в ХХ веке. Не остался в стороне от этих вопросов и французский психоанализ, несмотря на репутацию высокоинтеллектуальной теории. Уже одна из первых женщин во французском психоанализе - Софи Моргенштерн - разработает формы работы с детьми посредством рисунка. Именно ее будет считать своим учителем Франсуаза Дольто.

Франсуаза Дольто (1908-1988) довольно поздно становится врачом, а затем психоаналитиком во многом из-за противостояния семьи. По ее собственному признанию большое влияние на поиск собственного пути в жизни Франсуазы оказал муж - Борис Иванович Дольто. Создатель кинезиотерапии и основатель Французской школы массажа и ортопедии, он своими руками творил чудеса, ставя на ноги безнадежных пациентов.

В каком-то смысле нечто похожее только на уровне слова, а не тела, делала и Франсуаза. Примечательно и то, что трое их детей стали известными людьми, причем в разных областях: Жан-Хризостом (певец, актер, художник-фантаст), Грегуар (инженер-кораблестроитель) и Катрин (психотерапевт-гаптономист ).

Еще будучи ребенком, Франсуаза четко знала, что хочет стать «врачом-воспитателем» и лечить детей, страдающих от «непонимания взрослых». Именно «умение слушать» стало главным ее инструментом в работе, благодаря которому ей удалось обнаружить связь некоторых детских заболеваний с психической динамикой бессознательного. Она утверждала, что уже младенцы понимают речь взрослого, поэтому в этом возрасте детей можно многому научить.

«О ребенке много говорят, но с ним не говорят». Франсуаза Дольто

В ходе своей многолетней аналитической практики и консультаций в медицинских центрах, Дольто создаст собственный метод работы с детьми. С ее точки зрения ребенок имеет полное право на собственное желание, что отнюдь не значит стремления удовлетворить все его просьбы и капризы.

Даже маленький ребенок уже в какой-то степени - самостоятельный субъект, доказавший это тем, что родился. Поддерживая эту самостоятельность, она создаст несколько замечательных изобретений, например, будет брать плату за анализ с детей так же как со взрослых, только в форме «детских ценностей» - необычных камешков, конфет, цветов, ракушек и т. п.

По мнению Дольто, задача родителя и педагога - объяснять малышу, пришедшему в этот мир, правила и закономерности жизни. Всякий в детстве вынужденно сталкивается с невозможностью реализовать все свои желания. Так ребенок узнает слово «нельзя», но запрет накладывается не на желания, а на способы их реализации. И при правильном объяснении, ребенок искренне заинтересуется окружающим социальным миром, ведь помимо запретов, он также предлагает какие-то альтернативные способы самореализации.

«Детство - не подготовка к жизни, а сама жизнь, и ребенок - не будущий человек, а просто человек, обладающий свободой быть и стать, человек, за которого и перед которым мы ответственны».

Ее публичная активность, в том числе очень популярные выступления на радио «Франс-Интер» (в которых она отвечала на письма родителей, озабоченных теми или иными вопросами воспитания и общения с детьми) оказали огромное влияние на французскую культуру.

Целый ряд социальных институций трансформировались или возникли, благодаря осознанию того, что ребенок имеет право на собственную речь. И именно с ее подачи среди французов стал почти всеобщим ритуал, согласно которому при выписке младенца из роддома с ним говорят и проводят небольшую экскурсию по новому дому.

«Я в домике»

Как психоаналитик Дольто прекрасно понимала, что нельзя переоценивать взрослых, ведь каждый из них в определенной степени остается ребенком со всеми его травмами, фиксациями и фантазиями. Поэтому в вопросе детского развития она занимает необычную позицию: если есть учреждения, где воспитывают детей, то должны быть и такие, которые воспитывают родителей. А еще лучше делать это совместно.

Быть родителем - это не менее сложно, чем быть ребенком, а ответственность еще выше. Мало какой нормальный человек может похвастаться тем, что он прекрасно знает, как решать любые жизненные задачи. Со скепсисом психоаналитика она однажды заметит: «Мы готовим детей к жизни, о которой ничего не знаем» , ведь мы опираемся на опыт прожитой жизни, которая ни с кем больше не повторится. Поэтому родители слишком часто маскируют это незнание: например, заменяя поиск понимания словами любви или умилением.

Франсуаза Дольто с детьми

Помимо детских садов нужно еще какое-то место, где возможен рост и развитие, включающие более широкое социальное пространство. Место, в котором дают возможность мамам и папам, бабушкам и дедушкам увидеть, как даже самые маленькие нуждаются в том, чтобы быть услышанными.

У детей до трех лет всякое проявление становится языком (плач, мимика, выбранная игрушка и игра с ней, даже синяки и шишки, рвота и другие «слова», сказанные телом). Дольто отмечала, что, оберегая детей в первые годы жизни от контактов с другими людьми и предметами окружающего мира, ребенка лишают возможности накапливать опыт ощущений и воображения. Защита через лишение автономии - нонсенс, ведь психика, как и тело, вырабатывает иммунитет только через опыт риска.

Проект, получивший название «Зеленый дом», стал для Франсуазы Дольто итогом ее теоретизации и наблюдений.

«Зеленый дом» - принципиально не образовательное, не корректирующее и не развлекательное заведение. Здесь не дают консультаций и советов, специалисты могут лишь помочь понять своих детей и свои проблемы. Ответы и решения родители должны искать самостоятельно. Возможность говорить о том, что беспокоит открыто и безопасно, позволяет всем участникам процесса учиться с большим доверием относиться к себе, друг другу и к миру (этому способствует и анонимность участия).

«Зеленый дом» становится пространством жизни, где все сплетено живым общением людей, где каждая ипостась человеческой жизни влияет на другие. Именно поэтому программу работы «Зеленого дома» нельзя заранее четко определить и описать. Это в какой-то степени модель общества, в котором каждый зависит от качества коммуникации с другими людьми.

Франсуаза Дольто с коллегой

Особую роль в этом проекте играют «принимающие» (фр. un accueillant) - специалисты, которые поддерживают словом речь и детей, и взрослых (в т. ч. невербальную речь), создают атмосферу принятия. В качестве таких специалистов выступают педагоги, психоаналитики, психотерапевты, социальные работники.

Любопытно, что Дольто выбирает именно глагол «accueillir», а не более универсальный «accepter» - оба означают «принимать», но первый также может быть переведен как «встречать», «одобрять». Принимающие работают тройками, но каждый день меняются - это позволяет избежать ощущения, что другой человек навязывает свое мнение. Также это позволяет детям увидеть разных по возрасту, полу, характеру людей.

Первый центр La Maison Verte («Зеленый дом») открылся в Париже в 1979 году, а в последующие 40 лет подобные центры откроются в сотнях крупных городов (в основном в которых есть детские психоаналитики). Традиционно организации такого типа выбирают какое-то свое название, оставляя цвет: например, в России существуют/существовали «Зеленый Остров», «Зеленая дверца», «Зеленый ключ» и другие.

В качестве основных целей «Зеленый дом» признает три.

Первая и ключевая - это ранняя социализация детей. Встреча с другими детьми и взрослыми в располагающей атмосфере помогает ребенку подготовиться к яслям или детскому саду. С одной стороны, это помогает ему развивать коммуникативные способности (отнюдь не всегда развивающиеся в семье), а с другой стороны, помогает в подходящем ритме отделиться ребенку от родителей. Стоит заметить, что во Франции довольно часто уже через 2-3 месяца после родов матери выходят на работу, а детей отдают няне или в ясли.

Психоанализ не забывает и о том, что для взрослых опыт родительства - это тревожно и порой трудно, в т. ч. из-за актуализации собственных проблем, идущих из детства. Поэтому вторая задача - социальная адаптация родителей. В «Зеленом доме» родители могут разделить этот поначалу непривычный груз с принимающими. И когда тревога отступает, появляется возможность наблюдать, думать, делать выводы. Кроме того, молодые матери иногда оказываются в специфической изоляции (порой травматичной), особенно в тех случаях, когда у них появляется ребенок-инвалид.

В качестве третьей цели может быть названа профилактика психосоматических заболеваний. Необходимость отделиться от родителей и адаптироваться к новым условиям (детский сад, отъезд к бабушке, школа и т. д.), увы, часто порождает неврозы. Задача «Зеленого дома» в создании такой психологической среды, которая позволит стимулировать развитие ребенка - как нормального, так и сталкивающегося с определёнными нарушениями. Важно помочь и самим родителям поверить в силы ребенка, в его способность справиться.

«Дайте жалобную книгу»

На основе идей институциональной педагогики и методов Франсуазы Дольто в 1973 году была открыта Школа в Ла Новилль-дю-Боск в Нормандии. Позже школа переехала в Шато-де-Таки недалеко от Парижа, так что Дольто смогла отправлять туда детей, которые проходили у нее терапию.

Образовательная программа школы была нацелена на создание новой этики взаимоотношения, которая позволит здоровое развитие ребенка. Поэтому в ней помимо учителей должны быть также люди, которые интересуются психологическим становлением учеников - скорее тьюторы, чем школьные психологи.

Создатели Школы Д’Ортоли, Эмрам и Леметр ориентировались не только на лакановский психоанализ, но и на идеи Фернана и Жана Ори. Первый проповедовал «антидидактическую педагогику» и специализировался на работе с трудными подростками, второй был психиатром и разработал «институциональную психотерапию» (а также основал легендарную клинику «La Borde»). Одним из самых известных учеников обоих братьев был философ и психиатр Феликс Гваттари.

В целом подход Фернана Ори (на фото) может быть упрощен до идеи о том, что любая школа в своей работе должна учитывать два тезиса. Первый гласит о том, что каждый ученик привносит с собой свое «бессознательное» (невербализованные - социальные, культурные, экономические - элементы), которое влияет на любые взаимодействия внутри класса. Второй отмечает, что любая организация школы влияет на работу психики и характер знания.

Дольто добавила к этому критический взгляд на социализацию и смысл обучения. Во Франции ключевой функцией школы считают формирование нации и передачу культуры (что довольно верно). Однако Дольто задается вопросом «что такое культура?» По ее мнению, от чистой формальности культуру отличает то, что это «встречи с людьми, которые переживают то, чему учат ». Когда же преподаватели не переживают то, чему они учат, то это просто присутствие нескольких людей в определенном месте, неспособное стать уроком:

«Школа должна была бы стать местом, где взрослый предлагает ребенку завоевывать то, что ребенку хочется, а не заставлять его заниматься, когда у того нет никакого желания. И тогда взрослый, а не ребенок будет «записываться» на занятия: «Я приду во столько-то и на столько-то ».

Вслед за представлениями Штайнера, Дьюи и др., создатели Школы Новилля считали, что не стоит торопиться с интеллектуальным развитием. Школа должна сперва развить физические способности и умение общаться. Обязательными уроками в школе остались чтение, счет и письмо. Все остальное - на выбор, в т. ч. возможность создать свои кружки и исследовательские семинары.

При этом упор в предметах делается не на «что я должен знать» (обязательный материал), а на «как сделать» (правила и техники). Опыт должен быть свой, его не нужно передавать. Такой тип школы предполагает отсутствие строгих границ и уровней: ребенок может осваивать любую программу в любом возрасте. Нет нужны ждать, когда есть организующее обучение желание.

В одном видеофильме о работе Дольто как раз приводится пример девочки лет 9-10, которая с первого года обучения заинтересовалась химией и теперь уже проходит программу старших классов (это не вундеркинд, т. к. в остальных предметах ее интерес и способности на уровне одногодков).

В Школе, как и в «Зеленом доме», важное место уделяется запретам, а если быть точным - отношению взрослых к запретам. Запрет должен быть объяснен ребенку доступными словами и касаться того, что запрещено и взрослым.

Создатели Школы в Ла Новилль-дю-Боск: Паскаль Леметр, Фабьенн Д’Ортоли и Мишель Эмрам

Причины запрета должны исходить из самой природы вещей, когда нечто опасно само по себе или в силу обстоятельств (например, отсутствия навыка обращения), но никогда потому, что просто кто-то запретил. В противном случае психология ребенка приравняет опасность к наказанию, а это крайне искажает отношения с другими, особенно родителями и педагогами.

В качестве одной из главных задач педагога в этой школе стало принятие самого себя. До тех пор, пока это не произойдет, сложно ожидать честности в отношении к другим и миру. И по этому поводу Дольто отмечала, что только честное слово, обращенное к ребенку - способ избежать невротизации. Любая ложь (даже во спасение) - это форма исключения ребенка из ситуации или знания, но поскольку дети чувствуют происходящее, то это порождает только тревогу.

Опыт «Зеленого дома» и Школы в Новилле показывает, что дети способны справляться со сложностями, которые порой обрушиваются на них слишком рано. Поэтому ключевой выбор педагогики по Дольто - честный и уважительный разговор с субъектом (независимо какого возраста).

Эталонный взрослый, чья жизнь представляется образцом для подражания, не претендует на то, чтобы научить методу, единственно верному методу, - что было бы антипедагогично, - но он проявляет интерес к собственному труду, которым занимается ежедневно. <…> Точно так же преподаватель, который интересуется определенной отраслью знания, не будет донимать детей, которые этим предметом не интересуются. <...> К сожалению, большинство педагогов вместо того, чтобы спросить себя: «Способен ли я заинтересовать, увлечь?» - изгоняют из класса или ругают невнимательных и рассеянных: «Ты мне мешаешь, ты мне возражаешь… Тебе не интересно… Ты заслуживаешь только презрения».

Проницательность Дольто позволила ей очень точно определить, что многие педагогические и психологические новшества под маской заботы о ребенке скрывают желание контроля. Как, например, попытка с помощью тестов и бесед с психологом обнаружить (как можно раньше) таланты и проблемы ребенка.

В таком взаимодействии дети чаще приспосабливаются, сознательно или бессознательно читают желания взрослого. И именно взрослый из своих критериев декодирует эту речь. Эта поспешная попытка найти место юному субъекту в обществе и контролировать его развитие по (за него) выбранному пути - увы, не всегда ведет к индивидуальному или общему благу. Дольто провоцирует дискуссию и интеллектуальный поиск, говоря:

«Может быть, ребенок - наш посредник в отношениях с реальностью. Он напрямую связан с самой главной реальностью, которую мы, взрослые, воспринимаем лишь в искаженном виде через метафоры и символы с помощью системы условностей ».

Как минимум в одном ребенок часто более способен, чем взрослый - в способности изменить свое отношение. Там, где у взрослого уже сформировавшийся невроз, у ребенка - возможность. Ведь в конечном счете для нашей психики многое определяют не события, а отношение.

Между потерей игрушки и потерей родителей разница лишь в силе эффекта и последствий. Как справится с этим ребенок? Это во многом зависит от него, но и помощь (в открытии разных способов справляться с этим) не помешает. Поэтому столь важную роль играют окружающие, взрослые, реагирующие и учащие воспринимать вещи тем или иным образом.

«Претендовать на то, что школу возможно «сделать более гуманной», пожалуй, так же утопично, как хотеть сделать «гуманной» войну ».

Одним из ключевых нововведений Школы в Новилле стала «книга ворчаний» - некий аналог книги жалоб и предложений. Если и искать что-то естественное для человеческой цивилизации, то это путь общения, который включает не только красивые и умные речи, но и более привычные модусы - жалоба, похвала, сплетня, уговор, флирт и т. д. и т. п. Чтение и обсуждение этой книги стало своеобразным «очистительным фильтром», улучшающим атмосферу в учебном заведении.

Создатели Школы вместе с Дольто обнаружили две любопытных вещи.

Во-первых, временной зазор между проблемной ситуацией и ее описанием работает как первый этап психотерапии. Вовлеченный в ситуацию ребенок может солгать, растеряться, но когда он начнет писать в «книгу ворчаний», он попытается найти собственный взгляд, свое желание. Конечно, это работает в тех случаях, когда всякий такой текст воспринимается серьезно и с безусловным принятием.

Выражение себя избавляет от вытеснения, а также приучает смотреть на себя со стороны - то, что артикулировано в тексте уже можно дистанцировать и диалектизировать (что важно, если речь идет о страдании). И наличие такого механизма - это еще и признание социальной реальности, в которой случаются конфликты, недовольства и т. п. И это нормально, по крайней мере, более нормально, чем попытка создать стерильный социум.

Во-вторых, эта возможность быть услышанным и понятым оказывается одним из мощнейших стимулов к овладению речью и письмом (особенно у тех детей, которые не склонны говорить), а это в значительной степени упрощает обучение в ранних классах. И даже если ребенку не на что жаловаться, опыт других его учит тому, что с фрустрацией и травмами можно справиться, в т. ч. обращаясь к другим.

Здесь стоит заметить, что в Школе Новилля было реализовано инклюзивное обучение еще задолго до того, как это стало популярным трендом. Дети, вместе с учебой в этой школе проходившие психотерапию (сироты, брошенные родителями, испытавшие травматический опыт), оказались тоже в каком-то смысле «учителями» для других учеников.

Фото из архива Школы Ла Новилль

Франсуаза Дольто также обращала внимание, что сегодня дети все меньше знают о мире взрослых, многим родителям запрещено приводить детей на работу. Но это неверная перспектива, которая лишает их ценного опыта. Пока же взгляды на обучение не изменились, Дольто точно подмечает, что нет смысла недоумевать «почему дети не учатся». В ту пору многие дети находили себе прибежище в научной фантастике, сегодня - в интернете.

Опыт работы с детьми подтолкнул Дольто провести необычное разделение: она предлагает отличать креативность от непосредственности. И та, и другая выглядят как творческие находки, создание личной продукции, но по своим механизмам они отличаются.

Креативность - это сублимация в области искусства, науки и т. п., которая более характерна детям старше 10 лет и подросткам, сталкивающимся с кризисами. Дети же первых 10-12 лет непосредственны, главным образом в коммуникации и в быту. Если ребенок здоров, то его изобретательность бьет ключом, но она скорее знак свободы, а не таланта. И эта свобода дана всем детям, если взрослые преждевременно не вовлекают их в соперничество.

«Деда Мороза не существует, но он - настоящий»

Подход Дольто к педагогике весьма интересен, т. к. она переносит главный акцент с методик и техник на этику. Причем это этика, ориентированная на желание. Увы, когда многочисленные педагогические технологии себя не оправдали, есть смысл вернуться к ее идеям. В каком-то смысле этика желания подчеркивает, что для таких вещей как развитие, обучение, усвоение культуры нет серьезных преград, за исключением самого настроя конкретного человека.

Как известно, никакие лекарства и операции не помогут больному, который не хочет жить. В этом случае хоть какой-то шанс имеет только слово. Искусное слово, обращенное к субъекту, а не то, что обычно звучит в классах и аудиториях.

Фасад Школы Ла Новилль

Важность этики несложно увидеть и на примере постсоветской школы. Те, кто учился в 90-00-е годы могли испытать на личном опыте, что бывает, когда педагоги, привыкшие к авторитарным методам, вдруг «прозревают» и начинают увлекаться «диалогом», «сотрудничеством», «творческим подходом к преподаванию».

Получается не очень. В лучшем случае. В худшем - давление становится еще большим, т. к. с «дружелюбным учителем» психологически сложнее враждовать. Другая этика отношения не имитируется дидактическими приемами, ее нужно взращивать в себе, в т. ч. пересматривая свои идеи и ценности (что болезненно для многих взрослых).

«Зеленый дом» и структура Школы в Новилле не дают готовых решений. И, пожалуй, самое сложное в их организации - это поиск подходящих кадров. Кроме этого, подобный подход не избавляет и от частных проблем. Например, должен ли учитель быть агентом социума, или более конкретно: «Как преподавать историю? Насколько она должна быть идеологизированной?»

Однако поддержка желания и самостоятельности в юных субъектах - это нечто намного большее, чем количественно измеримые результаты. Это то, что позволяет смотреть в будущее с некоторым оптимизмом. Ведь по большому счету социализацию и школы нельзя сделать совсем безобидными (особенно если социальная ситуация сложна).

Мечтать о подобном - значит, продолжать наивно верить в то, чего не существует. Но если каждый, кто проходит этот путь, получит внутреннюю точку опоры, то «хорошие воспоминания от школы» станут вполне реальны для многих.

Возможно вы не знали:

Кинезиотерапия направление в медицине, ориентированное на лечение и профилактику болезней через рациональное движение, а также восстановление оптимальной работы мышц, сосудов и внутренних органов.

Гаптономия терапия посредством прикосновения, разработанная Францем Вельдманом. Одним из ключевых направлений гаптономии является пренатальная гаптономия, призванная создать гармоничный психотактильный контакт ребенка с родителями во время его внутриутробного развития.

Институциональная педагогика движение в педагогике, обращающее внимание на социально-институциональный контекст обучения. К его представителям относят Фернана Ори, Антона Семеновича Макаренко, Александера Сазерленда Нилла, Селестена Френе и других.

Обсуждение

где есть в Украине зеленые дверцы

а почему вы считаете, что это доставляло дискомфорт ребенку? совсем нет, это была проблема матери и отца, а детям это не приносило вреда

ребенок не может воспринимать как нечто полезное, то, что все младенчество доставляло ему дискомфорт!

Статья очень полезная,мои друзья ходили с ребёнком в Зелёную дверцу
и маленькому ребёнку там хорошо.

Комментировать статью "Утопии на завтра от Франсуазы Дольто"

ребенок на стороне. Ситуация, каких немало. Пока меня не коснулось, считала что решение на поверхности (развод и никаких гвоздей!). Когда дети подросли и находили себе на каникулы собственные интересные занятия - жена несколько раз съездила в экскурсионные поездки одна.

Обсуждение

Значит так. Желеть, знакомить... С какой стати?! Кто?! Я спрашиваю:кто Вас пожалел?! Вы именно Вы отдали ГОДЫ своей жизни этому подлецу. Признаюсь мои слова не просто пффф- мне 38 дочери 14, нечаянно узнала, что у мужа есть сын на стороне 4 года. Он его официально не признает, все...

Что значит, вы не будете обделены? На того дитя ему что, Президент особенные деньги выделяет? Это уже минус. Время, силы и т.д. Нашли порядочного. Да козел он.

Сегодня ребенок в полном адеквате, ест-пьет-какает нормально. Я склоняюсь к переутомлению, но мужа смущает, что всю ночь так было, а не только при засыпании(заснуть не могла она долго). Что это еще может быть?

Обсуждение

Мой сейчас тоже стал спать хуже (1,1)...Может тоже зубы? Иногда вроде ничего. А иногда(((и просыпается постоянно с криками и утром в полшестого стал вставать(пипец(((

Еще раз с годиком!!
Поддержу Римму, у Лёвы тоже четверки с приколами прорезывались, и оочень долго. А передние все легко и незаметно. Из серии первый раз заметила гематому там в год, потом она прошла, потом снова появилась, то больше, то меньше, прорезался зуб в 1,3. Для зубов характерны ночные боли.

"воспитание с любовью и логикой", там сборник разных авторов, " На стороне ребенка " Франсуазы Дольто, "Окна в мир ребенка " Вайолет Оклендер. Ну и мне очень пригодились "Семья и как в ней уцелеть" и книги вирджинии Сатир по семейной психологии, как ни странно...

Франсуаза Дольто " На стороне подростка" К сожалению, в электронном виде не нашла. 7я.ру - информационный проект по семейным вопросам: беременность и роды, воспитание детей, образование и карьера, домоводство, отдых, красота и здоровье, семейные отношения.

Обсуждение

Хоментаускас "Семья глазами ребенка" - вышла давно, в интернете не искала, в библиотеках точно можно найти Очень хорошая!
Мне очень понравилась книга Ирвинг Ялом "Мамочка и смысл жизни" - но это на любителей психологической психологии:)))

Симон Соловейчик "Педагогика для всех". Первый раз читается очень тяжело, но когда перечитываешь-соглашаешься с каждым словом.

Франсуаза Дольто считала, что права ребенка нарушены по трем причинам: - Научная литература, все более и более обильная, оспаривает у художественной монополию на знания о раннем возрасте. Рекомендуем книгу Франсуазы Дольто " На стороне ребенка ".

Обсуждение

А Вы у детей-то узнавали, что для них лучше?
Так случилось, что только сегодня я разговаривала с близкой родственницей (она была удочерена сразу после рождения женщиной, до 13 лет считала ее своей родной матерью, все годы ей приходилось ездить туда-сюда из дома в интернат из-за плохого здоровья приемной матери, считай гостевой режим). Так вот она говорит, к примеру, что лучше хоть какое-то внимание к дд ребенку, гостевой режим или даже одноразовые меры, чем совсем ничего. И она лично была рада хоть на выходные, да попасть домой.
К сожалению, и нужно быть реалистами, не всем найдутся семьи. Но никому не помешает внимание людей из "внешнего" мира. Ведь в той или иной мере сам контакт знакомит детей с этим самым внешним миром.

Деушки, ну что за базар вечно у вас?!
Что-то не поделили?! И кому это интересно кроме вас?!

Видела в магазине книгу Франсуазы Дольто " На стороне ребенка ". По описанию (и пролистыванию) - понравилось, наверное куплю. Но интересно - кто что думает об авторе или данной книге конкретно?

Обсуждение

местами интересно. а местами скучно. но прочитать стоит, имхо, много полезного.

Мы иногда ездим в Зеленую дверцу,там ее практически чтят как богиню.Они функционируют что называется "по ее заветам")))),мне их правила очень импонируют.Это,конечно,косвенный отзыв,но,надеюсь,Вам пригодится:-))))

Ребенок от 3 до 7. Воспитание, питание, режим дня, посещение детского сада и взаимоотношения с воспитателями, болезни и физическое развитие ребенка от 3 до 7 лет. Наконец-то переиздана книга Ф. Дольто " На стороне ребенка ". Екатеринбург, У-Фактория, 2003.

3 248

PSYCHOLOGIES №30

Франсуаза Дольто, с уважением к детям

Среди классиков детского психоанализа Франсуаза Дольто занимает особое место. Еще в восемь лет она решила, что станет «»: девочка росла в большой семье и видела, что многие болезни на самом деле телесные реакции детей на сложности в отношениях с родителями и другими близкими людьми. Зачем брату вызвали врача, прописали диету и постельный режим, ведь живот заболел у него после того, как за обедом поругались двое взрослых домочадцев! Если бы врач разобрался в этом, то лечение, возможно, и не понадобилось бы. Таким понимающим врачом она и решила стать, и дальнейшие события лишь укрепили ее стремление.

Когда Франсуазе было 12 лет, умерла от рака ее старшая сестра Жаклин. Семья долгие годы жила под давлением этой страшной утраты; мать, как казалось Франсуазе, не могла простить ей, что она осталась жить, а Жаклин нет. Возможно, именно поэтому призванием Франсуазы стала помощь детям, которые страдают из-за нарушенных отношений в семье.

В последние годы жизни главным делом Франсуазы Дольто стал «Зеленый дом» (Maison verte) – семейный клуб, куда взрослые могли приходить с маленькими детьми. Получив здесь первый опыт общения вне семейного круга, ребенок не боялся расстаться с матерью и без слез начинал ходить в детский сад. В журнальных статьях, в радиопередачах, которые слушала вся Франция, в своих книгах Франсуаза Дольто сделала психоаналитические знания живыми и доступными, дав возможность многим родителям самим учиться понимать своего ребенка, прислушиваться к нему и уважать его.

Ее даты

• 6 ноября 1908: Франсуаза Маретт (четвертый ребенок в семье) родилась в Париже.
• 1931: поступает на медицинский факультет университета.
• 1934-1937: в течение трех лет проходит личный психоанализ.
• 1938: знакомится с крупнейшим французским психоаналитиком Жаком Лаканом.
• 1939: защищает диссертацию «Психоанализ и педиатрия»; начинает прием как детский психоаналитик.
• 1942: выходит замуж за врача и мануального терапевта Бориса Дольто, эмигранта из России (позже у них родятся трое детей).
• 1976-1978: впервые в Европе выступает в радиопередаче, отвечая на письма слушателей с позиций психоаналитика.
• 1979: под руководством Франсуазы Дольто в Париже открывается «Зеленый дом».
• 25 августа 1988: Франсуаза Дольто скончалась в Париже.

Ключи к пониманию:

Ребенок – это личность

В детстве Франсуаза Дольто дала себе обещание постараться никогда не забыть, каково это – быть маленькой. Став детским психоаналитиком, она утверждала, что ребенок, даже только что появившийся на свет, является личностью. Он не собственность родителей, и его желания, мнение заслуживают внимания. Уважать любой выбор ребенка, даже не совпадающий с выбором отца или матери, – таково было нравственное кредо Дольто.

Насытить его речью

Для Франсуазы Дольто человек – это прежде всего «говорящее существо», даже если он младенец, еще не умеющий произнести ни слова. Она утверждала, что совсем маленький ребенок стремится насытиться речью не меньше, чем молоком матери. Он воспринимает мир при помощи зрения, осязания, обоняния, вкуса, но только обращенное к нему слово дает ребенку возможность почувствовать себя частью человеческого рода. Речь вводит ребенка в человеческое общество – и одновременно позволяет ему почувствовать себя отдельным существом, обозначить свое отличие от другого человека (в первую очередь – от матери), чтобы затем суметь по-настоящему разделить с окружающими свои чувства, мысли и воспоминания.

Говорить честно

Необходимо говорить с ребенком, а не говорить ребенку. И прежде всего – говорить с ним честно. Дольто утверждала, что ребенка невозможно обмануть, потому что его бессознательное знает правду. С первых часов жизни младенец ощущает звучание правды – «совпадение того, что говорят, и того, что он ощущает». Ему необходима правда (какой бы трудной она ни была) относительно всего, что его касается, в том числе его происхождения и семейной истории.

Понимать язык тела

Важнейшая теоретическая идея Франсуазы Дольто родилась благодаря рисункам ее маленьких пациентов. Она пришла к выводу, что детский спонтанный рисунок отражает бессознательное представление ребенка о собственном теле. Дольто считала, что его образ – это первый опыт самоощущения человека. С помощью рисунка, через символическое отражение языка тела, дети проявляют свои переживания и чувства, о которых не умеют пока рассказать.

Книги Франсуазы Дольто

• Когда рождается ребенок. Юнипринт, 2004.
• На стороне ребенка. У-Фактория, 2004
• На стороне подростка. У-Фактория, 2006
• Бессознательный образ тела. Ergo, 2007

Текст: Дарья Михеева

Источник фотографий: Инга Аксенова